Любовь небесного цвета
Шрифт:
Антигеевские настроения могут быть и не связаны с фашизмом или традициями советской «репрессивной психиатрии». Сенсационность и, я бы сказал, вызывающий эксгибиционизм, с которым российская пресса пишет об этих сюжетах, раздражают даже некоторых либеральных интеллигентов. На встрече деятелей российской интеллигенции с президентской администрацией 19 августа 1996 г. выдающийся писатель Фазиль Искандер, поддержанный пианистом Николаем Петровым, предложил даже ввести нравственную цензуру «в связи с нашествием на телеэкраны агрессивной прослойки секс-меньшинств», — «всяких пенкиных и моисеевых». По словам газетного отчета, «вялое сопротивление „духу цензуры“ оказал только Мстислав Ростропович, сказав: „Лишь благодаря знакомству с творчеством Элтона Джона я понял,
Представление, что все люди делятся на «гомофилов» и «гомофобов», вообще не соответствует истине. Большинству россиян сюжеты, связанные с сексуальной ориентацией, глубоко безразличны и когда их преподносят как едва ли не главный вопрос эпохи, это вызывает у них раздражение.
Например, основатель «Лиги сексуального большинства» в Интернете Кирилл Готовцев ничего не имеет против однополой любви, но ему «кажется обидным и несправедливым то количество событий, которое некоторая часть населения устраивает вокруг своей сексуальной ориентации. Я уверен, что оно того не стоит. Мне почему-то кажется, что мы имеем дело с некоторой специальной формой расизма, когда несколько людей, обнаружив у себя то, чем они непохожи на большинство, начинают по этому признаку кучковаться и требовать от остальных чего-то там, на том основании, что они особенные. Хотя из общества они выделили себя сами».
Думаю, что если бы Кирилл лучше знал историю и сумел поставить себя на место людей, которые много лет были «неназываемыми» и теперь пытаются наверстать упущенное, он отнесся бы к ним, как и к прочим меньшинствам, снисходительнее. Принадлежность к большинству — привилегия, которая накладывает и определенные моральные обязательства.
Несомненно, геи и лесбиянки стали видимыми и слышимыми в современном российском обществе. Однополая любовь — это модная тема для средств массовой информации, связанные с нею проблемы открыто обсуждаются на ТВ и в национальной прессе. В кинотеатрах и по телевидению идут классические фильмы Д. Джармена, Л. Висконти и других. Гомосексуальные аллюзии уже мало кого шокируют. Широкий читатель впервые открыл для себя поэзию Михаила Кузмина и его роман «Крылья». На русский язык переведены многие произведения Жана Жене, Джеймса Болдуина, Трумэна Капоте, Юкио Мисимы, Уильяма Берроуза, стихи Кавафиса, воспоминания Жана Марэ и др.
Появилось новое российское гомоэротическое искусство, литература, поэзия, драматургия и балет. Интерес к этой проблематике проявляют не только собственно геевские издания, но и органы молодежного художественного авангарда, такие как «Митин журнал», «ОМ» и «Птюч».
Многое меняется в повседневном быту. В Москве и Петербурге открыто функционируют голубые дискотеки и бары, проводятся различного рода конкурсы. Однако уровень их, как и всей российской массовой культуры, зачастую невысок. Многое рассчитано исключительно на богатых иностранцев и новых русских, с этим связано и достаточно интенсивное развитие некоторых отраслей на практике легализовавшейся секс-индустрии.
Вот как описывает свой первый опыт в качестве секс-работника 20-летний парень:
«Не знаю, что думает обыватель, но я до первого клиента ни с кем не спал. Мне позвонил сутенер: так и так, есть заказ. Поедешь? Я говорю: поеду, конечно, поеду. Записываю адрес, номер телефона, созваниваюсь, приезжаю, открывает дверь, прохожу, выпиваем по два стакана вина, недолгий разговор, и начинается секс. Первые впечатления начались еще до встречи. Помню, когда я говорил с ним, зубы колотились: я боялся, что они начнут биться о трубку. Пока ехал, повторял про себя: я — проститутка! Мерзко было. Но… приехал и сразу вжился в роль, возникло ощущение, что проработал черт знает сколько. А когда уходил, было отвращение к самому себе. Часа два в ванной лежал, казалось, не могу отмыться…
Да уж, юные провинциальные красавчики (я с ними часто сталкивался, да и сам таким был) уверены, что станут звездами, „профи“ и будут работать до седых
Наиболее важным и эффективным средством общения и получения информации о себе и себе подобных стал для геев и лесбиянок Интернет.
Из нескольких «голубых» сайтов, существующих в российском Интернете, следует особо выделить руководимый Эдом Мишиным WWW.GAY.RU, который имеет не только службу знакомств и дискуссионный клуб, но и оперативно сообщает об основных событиях геевской культурной жизни, новых книгах и журналах, зарубежных новостях и т. д. Регулярно помещаются и материалы научного и философского характера. Сайт рассчитан не только на геев и лесбиянок, но также и на би- и транссексуалов. За короткий срок Gay.ru стал одним из самых популярных сайтов в российском Интернете. В дальнейшем я буду приводить данные некоторых его анкет, однако научного значения они не имеют (мы не можем проверить, кто именно отвечает на заданные вопросы).
Второй по значению российский голубой сайт — Gay.club посвящен преимущественно вопросам здоровья, моды и культуры.
Но сколько вообще россиян имеют регулярный доступ в Интернет?
Некритическое копирование американского опыта «сексуального освобождения» так же непригодно для России, как и некоторые экономические модели. Российские «голубые» интеллектуалы и художники не выходят со своими сексуальными исповедями на публику не только потому, что боятся последствий, но и потому, что предпочитают не выставлять свою личную жизнь напоказ. Коммерциализация «голубого», как и всякого прочего, секса, их шокирует, а претензии самопровозглашенных лидеров раздражают: «Я не хочу принадлежать ни к какой субкультуре. Я знаю, что это модно на Западе, но из того, что я предпочитаю спать преимущественно с мужчинами-геями, не вытекает, что я хочу общаться в первую очередь с ними же».
Как считает московский поэт Дмитрий Кузьмин, «гей-движение и gay community — явления для России нехарактерные и неактуальные, но это не специфика российских геев, а специфика российского общества вообще, в котором советская эпоха выработала стойкое недоверие к любой общественной активности, к любым объединительным порывам и т. п. И даже тем, чей круг общения почти исключительно гомосексуален, мысль о какой-то институционализации этого положения вещей представляется вполне нелепой. Принципиально нынешний расклад всех устраивает: минимум необходимой геевской инфраструктуры (бары, дискотеки, журналы и т. п.), а все остальное общение — чисто приватным образом.
Другое дело — что в настоящий момент эта самая инфраструктура плохо развита: два-три клуба на всю Москву и пяток — на всю Россию, — это невозможно мало (просто потому, что у геев тоже бывают разные вкусы и интересы, в конце концов, разный возраст, — потому и клубы да бары им нужны разные), а кроме того, хотелось бы, как минимум, свои библиотеки и книжные магазины, свой медицинский центр и психотерапевтическую службу. Но идея gay community, насколько я понимаю, носит гораздо более тотальный характер, вплоть до голубого баскетбольного клуба и общества геев-филателистов.
Это забавно, но не очень понятно для русского человека (может быть, вообще для европейца: по-видимому, американской культуре свойственна большая публичность личной жизни, отождествление понятий „не скрывать, не стесняться“ — с одной стороны и „всем показывать“ — с другой).
Вероятно, со временем российские геи и лесбиянки будут иметь не только собственные коммерческие издания, бары и дискотеки, но и свои „общинные“ консультативные и правозащитные центры. Однако едва ли это выльется в создание таких организованных общин, как в США».