Любовь по правилам и без
Шрифт:
— А как я себя веду? — набычилась она, голос дрожит, кулачки сжимает, но не убегает. Дочка у меня — боец.
— Ты хамишь и испытываешь мое терпение. Я подобного не заслужила. Я же… я для тебя…
Заткнись, Настя! Не смей стыдить Катю что ради неё живешь, как это делала твоя мать. Просто не смей.
— … я… ладно, — махнула рукой. — Не хочешь пить чай — не пей. А вот я выпью.
— Ну и пожалуйста! — обиделась Катя еще сильнее, развернулась, и пошла к выходу из кухни.
А
— Пожалуй, я угощу Егора чаем. Вместе с ним и насладимся им, — я взяла термос, и быстрым шагом направилась к входной двери.
— Я с тобой.
— А тебе невкусно.
— Я с тобой, — громче повторила Катя.
— Егор, — выкрикнула я. — Привет. А нас не подождешь? Мы с Катей тоже рады будем заняться спортом.
Фу такой быть! Вплетать ребенка во взрослые взаимоотношения — это вообще двойное фу. Но я устала от нашей зоны отчуждения, я… скучала по Егору. Боже, да! Я и правда дико соскучилась!
— Привет, Настя. Привет, Катюша, — Егор улыбнулся Кате гораздо приветливее чем мне. — Не вижу что вы одеты для прогулки.
— А мы новогодний чай приготовили. Вку-у-усный, — пропела дочка, и я закатила глаза — ну и артистка! — На вас тоже сделали, хотели угостить.
На лице Егора растерянность. Вряд ли он так уж стремится к нам в гости. Столько дней игнорировал, должно быть решил не тратить на меня время. И гнусно это — силой его затаскивать на «чай», а потом напрашиваться на прогулку, при Кате-то он мне не откажет.
Но… пофиг! Столько лет жила по правилам, и что в итоге? Пора побыть коварной женщиной.
— Да-да, заходи, Егор. Десять минут на чай, а потом совместный спорт. Мы с Катей очень соскучились… по спорту, — добавила я после паузы.
— Ну, раз вы угощаете… — неуверенно начал он, и я махнула рукой.
— Заходи!
Может, я наберусь смелости и объясню свою реакцию на его поцелуй. А если уж совсем раздухарюсь — признаюсь что скучала по нему!
26
ВИКТОР
Известие о поданном заявлении на развод меня настигло на работе. Нет, вообще-то я сразу узнал о походе Насти в районный суд, знакомые у меня есть всюду, сообщили. Но я надеялся… до последнего надеялся что Настя этого не сделает.
Сделала.
Подала на развод, на алименты, на раздел имущества…
— Черт, черт, черт, — простонал я, и схватил телефон.
Рука дрожит, я даже разблокировать смартфон не в состоянии.
Ну зачем, Настя? Зачем ты лишаешь меня себя? Зачем лишаешь дочь отца? Зачем всё это?
Набрал её — не отвечает. Набрал еще раз — скинула звонок, чем взбесила еще сильнее. В глазах темнеет, галстук и ворот рубашки душат. В кабинете не душно, но пот льется по лбу, спина взмокла и дышать… черт…
— Надо домой, — прохрипел я, и буквально заставил себя сохранить документ, над которым работал, поднялся на ноги тоже усилием воли, а на парковке осознал — за руль не смогу сесть.
Вышел из такси, и застыл у дома: может, пора к Насте поехать? Катьку увидеть? Поговорить нормально? Может, смогу вымолить прощение у них обеих?
Голова кругом идет. Нет, не доеду я до них. Не сейчас уж точно, иначе я приеду и сдохну на их глазах.
— Вить, привет, — у лифта меня поймала Наташа. — Слушай, может поговорим?
— Я тебе ясно все сказал, — прохрипел.
— Но ты же один сейчас, нам никто не мешает. И я могу… я… я соскучилась, и…
— И мне плевать, — отрезал, но она вошла за мной в лифт.
— Я тебе совсем не нравлюсь? И не нравилась? А зачем тогда всё это было? Зачем? Я же… я люблю тебя, — прошептала она, такая же бледная и потная как и я сам.
Зачем всё это было? Самому бы знать.
Лет пять назад я познакомился с женщиной, при виде которой замер, онемел как мальчишка от её красоты. Звали её Анна. Не Аня, а именно Анна, она была женщиной божественной красоты, которой я любовался. Анне я тоже понравился, она была моей ровесницей, и я знал к чему всё может прийти: несколько совместных ланчей, пара ужинов в ресторане, номер в отеле и эта женщина бы стонала подо мной.
Потому я отстранился от неё. На той деловой встрече, где встретил Анну я просто любовался ею как произведением искусства, но дальше идти не стал. Зачем мне это всё? У меня была любимая Настя, которой я не собирался изменять, которую я хотел, к которой с удовольствием возвращался после работы.
Наташа не идет ни в какое сравнение с Анной. Анна была богиней, Наташа же откровенно некрасива, неуклюжа и бесстыжа. Приходила к жене в гости, и стоило Насте отвернуться, раздевала меня глазами. Злила меня, раздражала, вызывала отвращение.
Я и сам не понимаю почему залез на неё. Трижды это было, и каждый раз я ненавидел и себя, и её — ненависть приходила даже не после секса, а в процессе, и я с удовольствием вымещал на Наташу всё что чувствовал: злость на проходящую молодость, отвращение к самой Наташе, терпящей от меня унижения, и обиду на жену. Да, обиду на Настю я вымещал на Наташу.
Настя ни хера не замечала. Всё успевала: с дочкой возиться, мне время уделять, строить карьеру, заниматься внешностью — и всё это с легкостью, которой я завидовал. Настя смеялась что не боится своего возраста, и не станет как некоторые говорить что ей восемнадцать с хвостиком. Тридцать, и всё тут. Будет сорок — будет еще счастливее.
И никогда ни единой жалобы от жены. Ни на мою загруженность, ни на безденежье в первые годы брака. Всегда поддерживала меня, возносила на пьедестал, считала всесильным главой семьи.