Любовь по-соседски
Шрифт:
Прижимаясь к нему спиной, я умоляю:
— Нет! Останься, пожалуйста! Здесь так тепло и весело. — Я заканчиваю фразу, скуля.
Эш говорит как ни в чем не бывало.
— Мало того, что это не забавно, но и нет ни малейшего шанса, что у меня будет стояк с пробкой в моей заднице!
Я откидываю голову назад, упираясь ему в грудь, и прыскаю со смеху. Я говорю сквозь смех:
— Звучит так, будто ты и сейчас носишь анальную пробку!
Он говорит:
— Анальная пробка. Пробка для ванны. Я не хочу, чтобы обе эти вещи были рядом с моей задницей. — Он крутится, и я снова прыскаю
Смеясь, я извиняюсь:
— Прости меня. Серьезно. Пожалуйста, не уходи. Мне нравится здесь. Мы мокрые, теплые и расслабленные.
Хорошо, возможно, я действительно неверно оценила размеры своей ванны. Это казалось смешным, и мне весело, но весь мой смех происходит за счет Ашера. Бедняжка. Его ноги настолько длинные, что ему пришлось свесить их с бортиков ванны, чтобы мы оба могли там уместиться. Мне так хорошо и тепло, уютно устроившись спиной на его груди, и я уверена, что у него-то ноги замерзли.
Я плохая не-девушка.
Понежившись еще несколько минут, говорю ему:
— Хорошо, давай выбираться. — Как только встаю, я предупреждаю его: — Просто чтобы ты знал, я действительно чертовски устала, поэтому не думай, что тебе сегодня ночью повезет.
Все еще стоя в ванне, я поворачиваюсь к нему лицом. Его глаза темнеют, когда он смотрит, как капельки воды скользят вниз по моему обнаженному телу. Он бормочет:
— А почему тогда я сейчас чувствую себя везунчиком? — И проводит большим пальцем по моему соску, тем самым вызывая возбуждение в моем животе. Я посмеиваюсь, когда вылезаю из ванны.
— Ну да. Как будто эта фраза хоть раз в твоей жизни срабатывала. Давай уже, я голодная.
Я протягиваю Эшу руку. Он принимает ее, и я помогаю ему выбраться из ванны. Беру большое пушистое полотенце и начинаю вытирать его тело. Он смотрит на меня, нахмурившись, и я краснею.
Ладно. Очевидно, ему это не нравится.
Опустив голову, засмущавшись, я говорю:
— Прости. Вот... — Я двигаюсь, чтобы отдать ему полотенце, но он отталкивает мою руку прочь, оборачивает свои сильные руки вокруг меня, крепко обнимая, и опускает свои мягкие, теплые губы на мои. Целует меня медленно и долго, кажется вечность, и я официально возбуждена. Его язык танцует с моим. Он стонет мне в рот, когда я легко прикусываю его язык. Я придвигаюсь ближе, чтобы углубить поцелуй, но Эш отстраняется от меня, и я почти хмурюсь.
Глядя мне в глаза, он улыбается.
— Пойдем кушать, малышка.
Мы оба одеваемся в свои пижамы, и впервые Эш не надевает футболку. Мне нравится смотреть на него. Я вижу следы от шрамов на его твердом, скульптурном прессе, и мое лоно плачет слезами счастья. Мое сердце сжимается в агонии от мысли, через что он, возможно, прошел, но никто не должен стыдиться своего тела. Уж точно не такого хорошего тела.
В знак молчаливой поддержки, я подхожу к нему, оборачиваю свои руки вокруг него и оставляю нежный, влажный поцелуй на его груди. Эш накладывает пасту, которую приготовил, и она выглядит так же хорошо, как и пахнет.
Мы сидим, и я пробую пасту. И она действительно хороша. Улыбаясь ему, говорю:
— Ты никогда не говорил, что умеешь готовить.
Беря в руки вилку, Эш усмехается.
— Ты
Его новенький телефон вибрирует на столешнице, и я без разрешения поднимаю его.
Звонит Грейс.
Я прижимаю телефон ближе к себе и опускаю его. Он вибрирует каждую секунду нашего неловкого молчания. Эш смотрит на телефон пустым взглядом. Я не знаю, кто эта женщина, но она вытаскивает на поверхность эмоции из моего мужчины и делает его одновременно злым и печальным.
«Я прибью эту сучку!»
Телефон прекращает вибрировать, и я отталкиваю его назад, на середину стола.
— Не хотела, чтобы ты разбил еще один, — бормочу я, избегая его пристального взгляда.
Эш снова начинает есть и тихо говорит:
— Спасибо.
Уже не голодная, ковыряюсь в своей еде дольше, чем нужно, прежде чем встать и отнести тарелку в раковину.
«Просто спроси его. Спроси его, кто такая Грейс».
Ашер подходит, становится за мной и оборачивает вокруг меня руки. Опуская свои губы на мою шею, он спрашивает:
— Телевизор или постель?
«Спроси его».
Я отвечаю:
— Постель. — Чувствую его улыбку у своей шеи и повторяю свое ранее сказанное утверждение: — Я все еще не думаю, что тебе повезет сегодня ночью, дружочек.
«Трусиха».
Я взвизгиваю, когда Эш поднимает меня и перекидывает через плечо. Шлепая меня по попке достаточно сильно, что я ощущаю пощипывание, он говорит:
— Я же говорил тебе, девочка. Я счастливчик.
Он бросает меня на кровать, и я хихикаю.
«Стоять. Какого хрена?»
Я ахаю, и Эш смеется. Я шепчу:
— Я что... по-моему, это было... Я не могу поверить, что я только что...
— Я думаю, ты только что хихикала. — Он усмехается, очевидно, забавляясь.
Качая головой, я лгу:
— Нет, это не так. Я не хихикаю. Это были газы.
Эш откидывает голову назад и сильно смеется. Я ничего не могу с собой поделать и смеюсь вместе с ним. Он проводит рукой по своим волосам.
— Только ты могла бы подумать, что хихиканье хуже, чем пустить газы. — Качая головой, он бормочет: — Это, черт побери, слишком мило.
Эш притягивает меня к себе и крепко обнимает. Я оставляю кроткие поцелуи на его груди, шее и подбородке. Чувствуя смелость, тихо спрашиваю:
— Как думаешь, ты будешь когда-нибудь готов рассказать мне, что с тобой произошло?
Вместо того чтобы ответить на вопрос, он сильнее прижимает меня к себе и вздыхает.
— Когда мне было восемь, мой отец потерял работу. И это была хорошая работа. Он был начальником в какой-то кредитной компании, что-то вроде банка. У нас всегда были деньги. Мама и папа, оба были из обеспеченных семей, вот почему было ожидаемо, что так и будет продолжаться. Ну, дерьмо случается. Люди теряют свои работы каждый день, но мой отец начал пить. Сильно. Нет ни одного воспоминания, которое бы ни включало его пьяного, или же лежащего в луже собственной рвоты. Он пил весь день. Это был мой день рождения, и я работал над своим велосипедом в гараже. Отец спустился вниз и...