Любовь по-соседски
Шрифт:
И только я собираюсь сказать ему, чтобы он отвалил, он говорит:
— Тебе нужна помощь?
И он не врет. У меня было достаточно опыта в общении с плохими людьми, чтобы знать, что этот парень действительно спрашивает, нужна ли мне помощь в том, чтобы надрать задницу этому спортсмену. Все еще не доверяя ему, я хмурюсь и качаю головой.
Он кивает, все еще с предупреждением смотря на Криса. А затем уходит.
***
Всю вторую часть дня я жду возле шкафчиков. Я чувствую себя паршиво от того,
Наконец-то, вот и он. Темно-каштановые волосы, самые яркие карие глаза из всех, которые я когда-либо видел, и он идет с горячей девчонкой. Его рука на ее заднице, и лишь на секунду я ему завидую.
Я выше его. Хоть и не на много. Я жду, пока он пройдет мимо меня вдоль коридора, и подбегаю, чтобы поравняться с ним.
Когда оказываюсь рядом, начинаю идти вместе с ним и говорю:
— Я — Ашер.
Он кивает головой, глядя прямо перед собой, и отвечает:
— Я — Ник.
Мы идем вместе по коридору, люди останавливаются и пялятся на нас. Люди вроде меня не зависают с людьми вроде Ника, но что-то есть в этом парне. В отношении к нему. Он один из тех парней, которые задают тренды. Никто бы не осмелился дерзить ему.
Я знаю, почему люди пялятся. На моей одежде дырки, а Ник носит дизайнерскую рубашку. Мы просто не подходим друг другу. На полпути в класс я спрашиваю:
— Почему ты это сделал?
Притворяясь дураком, он спрашивает:
— Что сделал?
Я уже близок к тому, чтобы потерять контроль. Я рявкаю:
— Я ни хрена не должен тебе, красавчик!
Ник широко улыбается. На его щеке появляется ямочка и он говорит:
— Я никогда и не говорил обратное, засранец. Утихомирься. Вот как мы поступим. Ты придешь и съешь со мной сегодня свой ланч. Только ты и я. Тогда мы и поговорим.
И затем он исчезает, уходя по коридору.
***
Ник видит, что у меня, в общем-то, нет как такового ланча, и дает мне половину своего сэндвича. Он говорит с набитым ртом:
— Так к чему вся эта твоя злость?
Я перевожу взгляд на него.
— А какого хрена радоваться?
Ник ухмыляется.
— Верно сказано. — Его выражение лица становится серьезным. — Ты прошел через дерьмо?
Я не отвечаю, просто какое-то время смотрю на него, откусывая сэндвич. Он кивает и тихо говорит:
— Да, я тоже.
Мы не разговариваем оставшуюся часть ланча. Он доедает свой сэндвич и встает.
— Забегай ко мне завтра после школы. У меня есть кое-что, что, возможно, ты хотел бы увидеть.
Он уходит прочь, а я ничего не могу с собой поделать, мне интересно, на самом ли деле у меня только что появился друг.
***
Я пялюсь во все глаза на предмет в моих руках с абсолютным благоговением.
Ник говорит, улыбаясь:
— Тебе нравится, не так ли? Папа дал мне его в прошлом году. Его привезли из России.
Это пистолет 45 калибра. Я поднимаю его и прицеливаюсь из окна. Ник выхватывает его из моих рук, размахивая пистолетом в воздухе, и говорит:
— Мой
«Мне нужно придумать, как украсть этот пистолет».
Интерес узнать берет верх, и я спрашиваю:
— Ты когда-нибудь его использовал?
Ник кивает, а затем передает мне сумку. Я беру ее, но не открываю. Она мягкая. Полагаю, что это одежда.
— Если что-то не подойдет, просто выбрось.
Я задаюсь вопросом, почему этот парень поддерживает меня.
Учитывая то, насколько я сомневающийся, что-то подсказывает мне, что нужно разведать, к чему все это.
***
Я не знаю, почему так нервничаю, но не могу прекратить смотреть на отца Ника. Думаю, я совершил промах.
«Почему Нику достался такой отец, а мне мой?»
Самое странное, что Илья (странное имя) так же пристально смотрит на меня. Такое впечатление, будто он может посмотреть, что у меня внутри. Видеть, через что я прошел. Мое сердце бьется чаще, когда я сижу за обеденным столом между Ником и его братом Максом. Макс нормальный. Он надоедливый, но во многом он, как Ник. Они действительно не имеют ни малейшего понятия о том, откуда я.
Я окружен громкой, счастливой семьей. И это отстойно. Это напоминает мне о том, чего у меня нет.
Мама Ника смотрит на меня грустными глазами, и мне хочется уйти. Я не хочу быть объектом благотворительности.
— Спасибо вам за ужин, но мне нужно идти домой. — Я встаю, чтобы уходить.
Никто не говорит и слова. Я могу видеть, что мама Ника разочарована. Илья встает и с сильным акцентом говорит:
— Пойдем. Я провожу тебя.
Продолжая держать голову опущенной, я никому не говорю «доброй ночи». Илья кладет руку мне на плечо, и мне хочется расплакаться. Когда он закрывает за нами парадные двери, то указывает мне на верхнюю ступеньку, и я сажусь. Он говорит:
— Если тебе когда-либо понадобится помощь, сынок, вообще любая помощь, ты звонишь Никки, и он говорит мне. А я позабочусь об этом.
Ошеломленный, я смотрю на него, и он заявляет:
— Синяки на твоей руке выглядят, как отметины от руки взрослого мужчины. — Откидываясь назад, он шепчет: — Ни один мужчина не должен поднимать руку на ребенка. Дети невинны. Они заслуживают лучшего. Если ты когда-либо почувствуешь себя не в безопасности — приходи сюда. Если я узнаю от Никки, что ты пришел в школу синяками, я сам пойду проведать твоих родителей, и я не обещаю, что буду милым с ними.
Я хочу спросить, почему он мне это предлагает, но передумываю. Постель в безопасном, теплом доме и еда, я бы был глупцом, если бы это упустил. Я говорю себе, что это никак не связано с тем фактом, что мне нравятся Ник и Макс. Смотря на их отца, я киваю в знак согласия. Он по-отцовски хлопает меня по плечу, и я встаю, чтобы уйти.
Уходя от Ильи, я поворачиваюсь на полпути на подъездной дорожке и говорю ему:
— Я ненавижу его. Я бы хотел, чтобы он умер. А в некоторые ночи, мне бы и самому хотелось умереть.