Любовь по-соседски
Шрифт:
— Посмотри на меня.
Она открывает глаза и смотрит с отчаянием на лице, которому я не могу противиться. Я щипаю ее сосок и говорю ей:
— Скажи это.
Ее вагина сжимается вокруг меня, глаза закатываются, и она шепчет:
— Я люблю тебя, малыш.
И я пропадаю. Я врываюсь в нее, протяжно застонав через стиснутые зубы. Ее лоно сжимается вокруг меня, и я замираю, извергая сперму в ее сладкий жар.
Ничего нет лучше этого.
Рухнув на ее грудь, шепчу:
— Черт побери. Это было что-то с чем-то.
Слышу
— Ну, малыш, это была и первая брачная ночь и открытие медового месяца, поэтому я думаю, что это должно быть так горячо.
Смотря на нее, я серьезно спрашиваю:
— Мы можем сделать это снова?
Она разражается смехом, и я хихикаю вместе с ней.
Я люблю свою жену.
Поднимая Нат, я откидываю покрывало и кладу ее в центр отельной кровати огромного размера. Ложусь рядом с ней со своей стороны, и она перекатывается так, чтобы мы оказались лицами друг к другу. Подавшись вперед, я медленно и сексуально целую ее. Нат обхватывает руками мое лицо, и я говорю ей:
— Люблю тебя.
Она сияет улыбкой полной наслаждения, которую я редко вижу у нее. Я думаю, она оставляет такую улыбку для особенных случаев. Ее белые зубы блестят, а глаза светятся. Я люблю эту улыбку.
Тебе не нужны слова, когда ты видишь такую улыбку.
Нат говорит:
— Ну, это облегчение, потому что ты мой муж все-таки.
«Муж. Чтоб меня».
Кладя руку на ее голое бедро, я большим пальцем начинаю выводить ленивые круги. Избегая ее взгляда, выдаю:
— Не знал, что вообще возможно чувствовать себя так.
Нат кладет руку на мою шрамированную грудь и тихо спрашивает:
— Как?
Делаю глубокий вдох и отвечаю на выдохе.
— Счастливым. Просто... счастливым.
Ее глаза наполняются слезами, и я приподнимаю бровь в замешательстве, бормоча:
— Что, черт побери, я сделал сейчас?
Нат отвечает, выдыхая:
— Ты просто был собой, Эш. — Затем она проводит пальцами по моему лбу и говорит:
— Прекрати. У тебя будут морщинки.
Хихикая над ее плохой шуткой, я притягиваю ее к себе и утыкаюсь лицом в изгиб ее шеи.
Я женатый мужчина.
Я улыбаюсь и слышу изумленное:
— Ты над чем улыбаешься, дурачок?
Целуя ее горло, я бормочу:
— Парни выбьют из меня все дерьмо, когда мы вернемся.
Наклоняя голову, давая мне больше доступа, она выдыхает:
— Из меня тоже. Девочки, имею в виду. Тина убьет меня. Что ты сказал Нику?
Обнимая ее за талию, я отвечаю:
— Я сказал ему, что мы вдвоём нуждаемся в нескольких днях отдыха. Он не спросил ничего, поэтому я не стал рассказывать. Он обещал, что передаст Тине, и пока все будет хорошо, он не против.
Нат хихикает.
— Ты же знаешь, что у нас только один день здесь верно?
«Что?»
Покачав
— Нет, девочка. У нас здесь две ночи.
Отстраняясь от меня, она выглядит немного неуверенной, когда выдает:
— Нет. Это не так. Есть ещё одно место, куда мы должны заглянуть перед тем, как вернуться домой.
Взгляд на ее лице заставляет меня думать, что место, куда мы собираемся, мне не понравится. Но она моя жена, и если она говорит, что нам нужно туда, то я уверен, что мы поедем.
Прищурившись, спрашиваю с подозрением:
— Хорошо, детка. Куда именно мы собираемся?
В ее глазах пляшут бесята, и она спрашивает с улыбкой:
— Ты же знаешь, что я люблю тебя?
О, черт. Я попал.
***
Используя свой ключ, я открываю дверь в дом моего детства и зову:
— Мама? Taтa (прим. ред. с хорватского «папа»)? Кто-нибудь дома?
Проходит примерно десять секунд, и когда мы не получаем ответа, Эш шепчет:
— Ну, хорошо. Мы пытались. Пойдём, нам пора. — Он пытается потянуть меня за дверь.
Смеясь над его нелепостью, я бормочу:
— Не могу поверить, что ты нервничаешь. Они всего лишь мои родители.
Эш вздергивает брови, качая головой.
— Нет. Они не просто твои родители, детка. Они твои защитники. Они бы никогда не захотели увидеть тебя с кем-то, вроде меня. Я знаю это.
Он не так уж и не прав.
Не то чтобы они имели что-то против Ашера. Просто они будут думать, почему мы скрывались. Поступать так в нашей семье неправильно.
Ужасно неправильно.
Я хмурюсь.
— Ты не знаешь этого. Пойдем, думаю, они во дворе.
Мы идем через мой дом, когда Эш замечает фотографии меня и моей сестры, когда мне было одиннадцать. На мне шляпа. Он смеётся.
— Дай угадаю. Нина и ирокез?
Смеясь, я говорю ему:
— О да. И это было не в первый раз. Ты должен увидеть наши семейные фотографии, особенно те, где у папы бакенбарды.
Его тело трясётся позади меня в беззвучном смехе, и когда мы достигаем раздвижных дверей, мой желудок ухает вниз. Не позволю увидеть Ашеру, какая нервная я сейчас. Натягивая широкую улыбку, открываю дверь и выхожу в задний двор, где сидят моя мама, папа, Нина и Елена.
Елена замечает нас первая и встает так быстро, что ее стул падает назад. Она визжит и подходит к нам, запрыгивая на меня. Я обнимаю ее и смеюсь:
— Эй, эй, эй. Можно подумать, мы не виделись годами!
Елена отпускает меня, и, к моему удивлению, запрыгивает на Эша. И он позволяет ей, обнимая ее и улыбаясь.
«Может, все пройдет и не так плохо, как я думала».
Нина встает и подходит ко мне. Она обнимает меня и говорит:
— Рада видеть тебя, дорогая.