Любовь поры кровавых дождей
Шрифт:
Председатель был доволен: две арбы соломы в день его вполне устраивали, а то, что дома у каждого из нас было немало дел по хозяйству, председателя отнюдь не тревожило.
В один прекрасный день, лежа на песчаном берегу Куры и греясь после купания на солнце, мы увидели возле будки стрелочника ватагу ребят. Они перешли через железнодорожное полотно и приближались к нам.
Ребята были уже довольно взрослые. Они шли обнаженные по пояс и, видимо, намеревались искупаться в Курс.
— Ого, — удивленно заметил кто-то из нас, —
Это и вправду было необычным явлением.
— Мы не должны этого допустить! — твердо проговорил Лада.
— Почему не должны? — робко осведомился я.
— Во-первых, они почти никогда не ходят к реке и вообще не умеют плавать, во-вторых, у них есть свои купальни в нижних притоках, они всегда там купаются. Зачем их сюда пускать, здесь Кура наша!
— А что случится, если они здесь будут купаться? — спросил мой друг Ника.
— Нельзя, осквернят они Куру, — заупрямился Лада.
— Что ты говоришь, Лада, как это осквернят, ведь Кура все время течет, в ней и скотину купают, и белье стирают, и ничего с ней от этого не случается…
— Это совсем другое. Все это — и скотина, и белье — принадлежит христианам, а они — евреи.
— Ну и что же, разве евреи не такие же люди, как мы?
Эти вопросы раззадорили и без того горячего Ладу, он, подойдя ко мне почти вплотную, проговорил угрожающе:
— Ты, братец, городской, и наших деревенских дел тебе не понять. Сегодня ты здесь, а завтра смоешься в свой город. Мы не допустим, чтобы они нашу Куру поганили, а ты, если не замолчишь, отведаешь вот этого, видишь? — и он потряс передо мной длинным ясеневым прутом.
Я замолчал, зная, что Лада шутить не любит. Он был на три года старше меня и чертовски силен, мог положить на лопатки любого взрослого мужчину.
Тем временем нежданные гости постепенно приближались. Они держали в руках разноцветные сорочки, которые сняли, готовясь купаться, и брели не спеша, негромко переговариваясь меж собой.
По сравнению с нашими ребятами кожа у них была совсем белая. Видимо, солнечные лучи ее не касались.
Я с колотящимся сердцем ожидал их приближения.
Лада и еще несколько наших ребят напряглись, напружинились, охваченные боевым азартом, как ощетинившиеся псы перед схваткой с волками.
Когда те приблизились шагов на двадцать, Лада подал знак. По этому знаку мгновенно вскочил самый младший из нас, четырнадцатилетний Мишка по прозвищу «Рваное ухо», приспешник Лады.
— А ну, мотайте отсюда, здесь вам не место купаться! — громко крикнул он ничего не подозревавшим парням.
Они остановились. Сгрудились поплотней. Молча смотрели на нас и не двигались с места.
— Живей убирайтесь, говорю! — заорал Миша и нагнулся, будто за камнем.
Несколько парней повернулись и собрались было уходить обратно. Самый смелый из них голенастый курчавый парень осторожно спросил:
— Что, разве Кура только ваша?
—
— Нет, не уходите! — вскочил тут я. — Если хотите купаться, идите и купайтесь!
Я почувствовал, как у меня вдруг пересохло горло и все тело охватила дрожь.
Парни с удивлением воззрились на меня. Они не могли понять, шучу я или говорю серьезно.
А наши совсем опешили, вылупили на меня глаза.
Лада побагровел. Он с недоумением и злобой смотрел на меня, сжимая пудовые кулаки.
— Перестань! — хрипло потребовал он.
— Ну-ка, если вы такие смелые, троньте их! — закричал я и перешел на сторону еврейских ребят.
Горячая волна окатила мне грудь. Мной овладел благородный порыв заступиться за обиженного. Порыв, который иной раз заставляет сделать то, чего и сам от себя никогда не ожидал. Я весь напрягся и думал: если Лада все же осмелится на какой-нибудь выпад против еврейских ребят, я непременно, чего бы это мне пи стоило, заступлюсь за них.
Не знаю, почему, но Лада слегка смутился. Если бы мы схватились, он бы наверняка одолел меня, однако он почему-то робел. Силой он бесспорно превосходил меня, но, видно, духом я был сильнее.
Мы с Ладой стояли друг против друга, В каждый миг мы были готовы броситься друг на друга.
Теперь он смотрел на меня со спокойной и хитрой улыбкой, хотя был весь напряжен, готов к прыжку, как пантера. Я отчетливо видел, как на его сильной шее билась тоненькая синенькая жилка.
— Слушай, Гогиа, неужели нам придется подраться из-за этих слюнтяев? Мы ведь старые друзья…
— Ты мне больше не друг!
— Э-э!.. Почему же? — Лада продолжал улыбаться.
— Милые ребята, не надо вам из-за нас ссориться! — это сказал все тот же голенастый курчавый парень. Видно, он был у них главный. Он проговорил эти слова с такой мольбой, что у меня чуть слезы на глаза не навернулись.
— Не ссорьтесь!..
— Мы уйдем обратно…
Они повернулись и, понурив головы, мелкими медленными шажками побрели к деревне.
У меня будто что-то оборвалось в сердце. Кровь бросилась в голову. Я ничего не почувствовал, только услышал звук удара. Потом увидел, как пошатнулся Лада, как двумя ручьями хлынула у него из носа кровь, как он рукой утер эту кровь и метнулся ко мне.
Страшный ответный удар на мгновение ошеломил меня, но я сразу же очнулся и с такой силой стукнул Ладу кулаком в подбородок, что голова его отдернулась назад.
Мы схватились не на жизнь, а на смерть…
Перепуганные ребята кричали, ревели, взывали о помощи, бегали вокруг, натыкаясь друг на друга, но не отваживались броситься между нами, не смели разнять нас.
А мы колотили друг друга изо всех сил, не зная удержу и пощады.
Наконец совершенно обессилев, мы оба остановились, словно по уговору.