Любовь прекраснее меча
Шрифт:
Все повторялось, только Лореллы не было рядом с озерным царем!
На месте его возлюбленной шли две других озерных девушки. Те, которых Уррий видел там у озера, когда их пытался обесчестить колдун.
Уррий встревожился.
Гости вошли в замок.
Лореллы среди них не было!
По просьбе царя Тютина Уррий прошел в комнаты отца. Они были втроем — Уррий, его отец и царь Тютин.
Молчаливый слуга поставил на стол объемистый кувшин с элем, которым славился Рэдвэлл, а также блюдо с холодным мясом и хлебом, чтобы гость мог перекусить с дороги,
Уррию хотелось задать один-единственный вопрос, не дающий ему покоя: где Лорелла? Почему ее нет, ведь она должна быть спасена! Или что-то не получилось?!
Но как и полагается воспитанному рыцарю он ждал, пока заговорят старшие.
Повелитель Ста Озер выглядел виноватым.
— Я приношу извинения благородному графу Маридунскому, — вздохнув, сказал царь Тютин, — и сэру Радхауру. Этот трагический случай не должен восприниматься, как повод для ссоры между нами. Я поясню вам, и вы, надеюсь, извините меня и мою дочь. Давно, около пятидесяти лет назад, Зевс, глава богов Олимпа, решил похитить и совратить одну из моих жен. Он известный развратник и прелюбодей, на Олимпе нет ни одной женщины, за которой бы он не увивался, даже родную мать не обошел вниманием. И при похищении очередной жертвы своей похотливой страсти он любит принимать различные формы. В тот раз Зевс превратился в огромного карася.
Похищена была мать Лореллы. Я своевременно узнал об этом, превратился в щуку, догнал его и изрядно потрепал бока. К сожалению, Зевс бессмертен. И с тех пор между нами непримиримая вражда, Зевс все время ищет случая мне отомстить. Я не сомневаюсь, что заклятие, наложенное на Лореллу — его рук дело. Еще раз прошу простить меня. Уверяю вас, что мы не оставим Зевсу этого просто так. Я давно думал о том, как бы оскопить его, дабы впредь было неповадно порочить чужих жен и дочерей. В знак извинения, я прошу вас, сэр Радхаур, выбрать себе в жены любую из двух других моих дочерей — Соррель или Журчиль.
Уррий опешил. Он потерял дар речи. Он не знал что сказать. И еле выдавил из себя:
— А Лорелла? Я люблю Лореллу! Что с ней?! Она жива?!!
— Лорелла превратилась в птицу-лебедь, — вздохнул царь Тютин. — Она не перенесла тяжести происшедшего. Теперь она будет жить на другой части земли, там, куда уходит отдыхать день, у моей дальней родственницы Чальчиутликуэ и ее мужа бога дождя Тлалока. Там живут все дети вод, желающие отмолить грехи.
— Но я… но Лорелла…
— Ничего изменить невозможно.
— И я никогда больше не увижу ее?
— Выгляни в окно, она прощается с тобой.
Уррий бросился к окну и снял тяжелую раму с полупрозрачными желтоватыми квадратами стекол. Высунулся, рискуя упасть, и над донжоном мельком увидел пролетающую белую птицу.
Лореллу.
Уррий вернулся в комнату. Вся душа его стремилась к ней. Он хотел взбежать на крышу донжона сказать ей, что он любит ее, что…
— К сожалению, — сказал вдруг жестко царь, опережая возможные мысли Уррия, — изменить ничего нельзя. Ни один маг в мире, сколь бы он не был силен, не властен вмешиваться в дела моей семьи. Но я предлагаю
Уррий в отчаянии посмотрел на царя Тютина, потом перевел взгляд на отца.
Графу не хотелось портить отношения с озерным повелителем накануне неизбежной осады Рэдвэлла армией принца Вогона.
— Но я… я даже не знаком с ними. Я ни разу не разговаривал с вашими дочерями.
Я не могу вот так сразу… выбрать. — Уррий тщательно подбирал слова, стараясь не обидеть царя, посвятившего его в рыцари. — Мне необходимо подумать.
— Может быть, — пришел на помощь сыну Отлак, — вместо свадьбы мы отпразднуем помолвку? Отметим наш союз и дружбу. Уррий познакомится поближе с вашими дочерями. А через месяц-другой сыграем свадьбу?
— Можно и по-нашему обряду. Тогда и выбирать не придется, — заметил царь Тютин, — можно сразу обеих взять.
— Нет, — твердо сказал Уррий, — только по нашим обычаям!
— Значит, ты согласен объявить о помолвке с одной из моих дочерей?
«Помолвка — не свадьба. Сейчас можно согласиться, а потом и передумать. Главное — дружеские отношения с Тютином.»— Это не Уррий подумал, а его отец.
Но Уррий эти мысли словно услышал.
Все существо Уррия стремилось наверх — проститься с Лореллой. И он сказал:
— Да. Я конечно согласен и благодарю вас за великодушное предложение, могущественный царь Тютин.
— Вот и прекрасно, — хлопнул в ладони повелитель Ста Озер.
Граф Маридунский тоже улыбнулся довольно. Он догадывался, что Уррию не до свадьбы, но радовался мудрости сына. А ведь он еще такой юный. Но он теперь графский наследник и должен обдумывать свои поступки.
— Я могу идти? — спросил Уррий. — Я устал и плохо себя чувствую.
— Да, Уррий, иди отдыхай, — сказал граф. — Мы с царем Тютином еще поговорим.
Граф показал высокому гостю на одно из кресел и наполнил бокалы густым темным элем.
— Иди, сынок, иди.
Уррий вышел из покоев отца и, не разбирая пути, помчался по коридору, толкая знатных рыцарей и дам, которые готовились к пиру и ходили по коридору из комнаты в комнату.
Он, даже не запыхавшись, словно не взбирался по крутой лестнице, словно не перенес изнуряющего наступления духа на туманную стену, выбежал на плоскую и просторную крышу центральной башни.
У двух больших камнеметных машин стояли Журчиль и Соррель. Рядом с девушками кружила белая птица.
Лорелла!
Часовой, в обязанности которого входило наблюдать за окрестностями замка, а не за тем, что творится на площадке, стоял у поребрика и всматривался в даль.
Уррий подбежал к девушкам, но он не смотрел на них.
— Лорелла! Я люблю тебя! — выкрикнул юноша и почувствовал как слезы наворачиваются на глазах, как ком возник в горле и не дает дышать.
Соррель и Журчиль отошли, чтобы не мешать Уррию и Лорелле. Красивые и обычно насмешливые их лица, были заплаканы. Но в горе они были даже красивее, чем обычно — страдание их было неподдельно!