Любовь рядом
Шрифт:
— Спасибо, — пробормотала Грейс, не обращая внимания на то, что все улыбались ей слишком осторожно, как будто она могла сломаться в любую секунду.
Но по мере того, как собрание входило в свой старый, привычный ритм, она начала понемногу расслабляться.
Она справится. Всё было как в старые времена, только она была немного старше, немного умнеё.
На самом деле, это было даже лучше, чем в старые времена, потому что Грейс больше никогда не собиралась позволять парням овладевать собой.
Она слушала в пол уха, пока Камилла обходила стол, спрашивая о новостях по отделам. Когда Камилла перешла
И тут Камилла обронила те ужасные журнальные слова, которые иногда звучали в Шпильке, но почти никогда не ассоциировались с почти безупречным отделом «Любви и Отношений».
— ...поступили некоторые жалобы.
Подождите. Что? Что?
Грейс в ужасе слушала, как её босс читает письмо за письмом с жалобами.
Райли подняла руку, чтобы остановить поток слов своего босса.
— Простите, Вы только что сказали, что некоторые читатели считают нас наивными?
Оливер хмыкнул.
— Как будто ты можешь быть наивной.
Невозмутимая, Райли бросила ему один из своих дерзких взглядов. Райли МакКенна была совсем не наивной, по крайней мере, в том, что касалось спальни. Ей удавалось завораживать самых разных людей, от гомосексуальных мужчин до гетеросексуальных женщин. Но её настоящий талант был связан с гетеросексуальными мужчинами, что было очень хорошо, поскольку она была секс-богиней №1 в Шпильке. Райли непросто писала о сексе, она воплощала его в жизнь, её длинные черные волосы имели постоянный вид, как будто она только что встала с постели, а её ярко-голубые глаза были озорными, как у Мэрилин Монро. И что самое раздражающее? Райли МакКенна могла съесть больше любого, кого знала Грейс, и при этом носила XS.
Все это заставляло бы Грейс ненавидеть её, если бы Райли не была самой лучшей подругой, которую только можно себе представить.
Конечно, все это не имело ни малейшего отношения к их боссу, поскольку Камилла была явно не в восторге от своего обычного золотого трио.
Или золотой четверки, подумала Грейс, бросив быстрый взгляд на Эмму.
— Просто все больше отзывов о том, что мы недостаточно учитываем мужскую точку зрения, — сказала Камилла. — Что мы живем в женском пузыре.
— Безумие, это ведь женский журнал, — пробормотала Джули.
— Именно, — сказала Камилла, ткнув пальцем в журнал. — Точно так же, как Оксфорд находится в мужском пузыре.
Все обменялись растерянными взглядами. Какое, черт возьми, отношение к этому имеет Оксфорд? Грейс готова была поспорить, что большинство из них никогда его не читали — она точно не читала, разве что иногда пролистывала выпуск, который Грег мог оставить на журнальном столике.
Оксфорд был для мужчин тем же, чем Шпилька для женщин, и, учитывая, что большинство присутствующих в комнате были женщинами, Оксфорд был примерно таким же привычным упоминанием, как, скажем, суспензорий(элемент защиты
— За последние две недели у меня было несколько встреч с Алексом Кэссиди, и он обнаружил ту же тенденцию в письмах своих читателей, — говорила Камилла. — Просто и Оксфорд, и Шпилька виновны в одинаково однобокой журналистике.
Грейс подняла руку, чтобы привлечь внимание Камиллы.
— Кто такой Алекс Кэссиди?
— Новый главный редактор Оксфорда, — ответила Эмма Синклер.
Грейс показалось, что она услышала что-то горькое в этом тоне, но быстрый взгляд на девушку ничего не выявил. Только спокойное, меня-ничего-не-тревожит выражение лица.
Быстрый взгляд вокруг стола показал, что Грейс была единственной, кого удивила эта новость. Что, чёрт возьми, случилось с Биллом Хайнером? Он был главным редактором Оксфорда ещё до рождения большинства людей в этой комнате. Быть в неведении — отстой.
— Поняла, — тихо сказала она.
Но Камилла, очевидно, беспокоилась о более серьезных вещах, чем тот факт, что один из её самых постоянных обозревателей не в курсе дела, потому что она делала странное движение волосами, которое обычно означало для кого-то неприятности.
— И каково же решение? — спросила Джули. — Вы хотите, чтобы у кого-то из нас вырос пенис? Может быть, добавить пару символических интервью с парнями, чтобы мы могли узнать мужскую точку зрения и всё такое?
— Нет, нам нужно решать эту проблему более решительно, чем это, — ответила Камилла.
Более решительно, чем отращивание пениса? — подумала Грейс.
— Мы с Алексом поговорили об этом, и мы хотим осознанно подойти к этой проблеме. Чтобы читатели знали, что мы слышим их опасения. Очевидно, читателей, увлекающихся обоими типами журналов больше, чем мы предполагали, и мы не можем допустить, чтобы читатели-мужчины кричали о том, что мы неправильно представляем мужчин. А Оксфорд не хочет, чтобы читатели-женщины сетовали на то, что Оксфорд не прав.
Это звучало не очень хорошо.
— Именно поэтому в следующие три номера мы вставим новую специальную серию историй. Что-то вроде подхода «Её-и-Его» к разделу «Любовь и Отношения» в журналах.
— Я сделаю это! — сказал Оливер, подняв руку вверх.
Камилла посмотрела на него.
— При всем уважении, мистер Харрингтон, разве не вы всегда говорили нам, что больше общаетесь с женщинами, чем с мужчинами?
Он нахмурил брови.
— Верно. Я думал, что напишу с её точки зрения.
Боже, помоги нам, он говорил это серьёзно.
— Олли, пока тебе не пришлось испытать унижение, столкнувшись с бывшим при покупке Vagisil(крем для интимной гигиены) или попросив тампон у незнакомца, думаю, что, возможно, у тебя не хватит для этого информации или нужных деталей, — доброжелательно сказала Джули.
Оливер вздрогнул и поднял ладони, как бы говоря Я пас.
Именно так, подумала Грейс. Быть женщиной — грязное дело.