Любовь сильнее Тьмы
Шрифт:
***
Орки были уже близко. Точно тёмная волна они тянулись с востока, хрипло выкрикивая оскорбления и насмешки. Тысячи и тысячи их. Тучи постепенно затягивали солнце, но видно было, как поблёскивали мечи и ятаганы, вились и трепались на ветру чёрные знамёна, и горели факелы. Уродливые тролли толкалт осадные башни, и они были уже недалеко, спустя недолгое время вспыхнет сражение, кровавая битва.
Люди боялись, люди смотрели со страхам, их сердца часто бились, но они готовы были стоять до последнего. И твёрдо сжимали эдайн в руках луки, напряжённо следя за приближающимися
Но страшно и эльфам. Они не показывали это, но если бы кто-то заглянул в их глаза, он бы заметил плескавшихся в них ужас. Они вспоминали своих родных, друзей, любимые, и страх постепенно стихал. Эльфы, как и люди, готовы были сражаться.
Катапульты привели в действие, и люди — и даже многие эльфы! — вскрикнули. Не камни обрушились на них головы, а отрезанные головы воинов, погибших в Осгилиате. Орки не гнушались этого.
Всё началось очень быстро — полетели уже и камни, врезающиеся в башни, и сотни стрел, и защитникам города не осталось времени на страх.
Сражение началось.
***
Арименэль бежала со всех ног, как вдруг всё вмиг переменилась. Тревожная тишина нарушилась громкими криками, и эллет замерла, вздрогнув и похолодев. Громадные камни, вылетев из катапульт, врезались в башни, и они обрушились. Люди едва успели отскочить, и с криками бросились врассыпную, стараясь увернуться.
Арименэль расширившимися глазами смотрела на обломки, но летящий прямо на неё камень заставил её опомниться и отскочить в сторону. Валун рухнул рядом с ней на мостовую, и девушка запоздало вскрикнула, стремительно оборачиваясь. Ещё бы немного — и камень… от мыслей, что могло бы произойти, по телу пробежали мурашки, и эльфийка побледнела.
А камни всё летели, обрушиваясь на город, и Арименэль беспомощно заметалась, пытаясь увернуться и не попасть под рушащиеся здания. Вся уверенность мгновенно исчезла, и девушка слепо бежала, щурясь от пыли. А рядом рушились дома, погребая под собой людей, где-то рядом с громким грохотом впечатывались в мостовую валуны. Что делать? Куда бежать, чтобы не попасть под снаряд?
Вокруг каменные осколки, пыль, разъедающая глаза, звонкий звук падающих и разбивающихся камней, и смерть, слепая смерть, беспощадная и мгновенная. А ещё…, а ещё разрывающий воздух пронзительный крик, услышав который, Арименэль едва не упала. Нахлынувший ужас едва не бросил её на дорогу, и эллет еле удержалась на ногах. Назгулы! Те Восемь, что остались, те, что служат Саурону и сейчас ведут армию в бой…
Мысль о том, что Моргомир, Лаурелинмэ и братья находятся прямо у ворот, где гораздо опаснее, где Кольценосцы могут легко их заметить, отрезвила эльфийку, и она, сжав рукоятку меча, бросилась вперёд. И грохот не мог заглушить стука сердца, оно, казалось, разрывалось от мучительной боли, тревоги и дикого ужаса.
И вдруг среди отчаянных криков людей и чьего-то плача раздался уверенный, твёрдый голос Гэндальфа. Арименэль обернулась и увидела его. Олорин, в этот миг ставший невероятно величественным и грозным, мчался на Серогриве по улице, властно раздавая приказы:
— По местам! — воины, слыша его, оборачивались. — Все на стену! Занять боевые посты! — и люди шли за магом, шли к воротам,
Арименэль вспомнила, что там её братья, и бросилась вслед за эдайн. Нужно было спуститься ещё на несколько ярусов и сделать это как можно скорее: нужна было подмога. Эльфийка надеялась, что ничего страшного пока с Кэльдаром и Мэлнилитоном не случилось, и что с Моргомиром всё хорошо… Лаурелинмэ девушка уже видела — эльдиэ уже была далеко впереди, но эллет смогла разглядеть её взволнованное лицо.
До ворот ещё оставалось порядочно, но Гэндальф домчался на Серогриве быстро и, видимо, отдал приказ: катапульты Минас-Тирита тоже пришли в действие. Арименэль видела это, но снова ей пришлось отвлечься: башни вновь начали содрогаться от враженских снарядов, и эльфийке то и дело приходилось отскакивать в сторону, чтобы не попасть под камни.
Но не это было страшным: снова жуткий вопль разнесся в вышине, и Арименэль дёрнулась, прижавшись к стене и зажимая руками уши. Но крик звенел, врываясь в самое сердце, царапая душу, роняя на землю волной дикого и безумного страха, а глаза резала ослепительная вспышка, и болезненно-яркий свет ослеплял.
Вместе с этим слышались и полные ужаса и отчаяние истошные крики жителей Минас-Тирита, и даже воины дрогнули, отступив. Арименэль не помнила, как упала не землю, не помнила, сколько прошло потом времени, но она запомнила грохот падающих зданий и разрывающий пространство крик…
***
Свистели стрелы, и Кэльдар уже не помнил, сколько он их истратил. Приходилось подбирать и падающие рядом вражеские, но эльф не гнушался этого. Главное — стрелять, пока есть силы.
Мэлнилитону не нравилась перестрелка, он досадовал, что нельзя добраться до орков, но продолжал держать в руках лук. Серые его глаза стали почти бесцветными, и в них отражались далёкие фигуры врагов.
— Я с вами, — рядом внезапно возник Моргомир, держащий в руках лук, — я раньше тоже неплохо стрелял.
Кэльдар благодарно кивнул ему, Мэлнилитон чуть заметно нахмурился, остальные эльфы облегчённо вздохнули. Их было не так много, и хотя обстреливать врагов они могли долго, сил всё же не хватало.
Полуэльфу везло не так, как эльдар, но он действительно хорошо обращался с луком. Он знал, что должен стоять до последнего, что рядом находятся друзья, где-то внизу у ворот — Лаурелинмэ, а во дворце — Арименэль. И Пиппин, похоже, там остался. Нужно сражаться — ради них, за них, чтобы победить это зло, чтобы люди Гондора не погибли, чтобы Саурон пал, и Тьма больше не угрожала мирному Западу.
Хоть бы Арименэль действительно была во дворце… Она не должна видеть всего этого. Ей не должна угрожать опасность погибнуть. Нет, он этому не даст случится. Никогда! И не позволит погибнуть друзьям звёздочки (и своим друзьям). А ещё Моргомир защитит людей, расплатится за то, что совершил будучи назгулом.
А ещё постарается не погибнуть сам. Ведь как же тогда Арименэль?..
..Но вдруг дикий вой пронзил небеса, и все на мгновение вздрогнули. Моргомир сразу узнал — назгулы, те Восемь, что остались, и побледнел, оглядевшись. Люди, стоявшие рядом, вскрикнули и отшатнулись, уронив оружие, эльфы вздрогнули.