Любовь, смех и хоботы
Шрифт:
– Мам, нужна твоя помощь. Можешь выехать ко мне на Цуранку с инструментом?
…
– Не поверишь. Сайфейри. Несколько переломов, кровопотеря, наверняка сотрясение, внутренние травмы…
…
– Принесла его… подруга, наверное. Да.
…
– Да. Да, да. Конечно. За мой счёт. Пока едешь, посоветуй… может, знаешь… что на них работает… Анальгетики?
…
– Ага. Понял. Спасибо. До встречи.
Робоврач мягко загудел. На экранах расцвели яркие картинки. Таблички, схемы, столбики показателей. Мясник надел тяжёлые, закрытые очки; потом поверх
– У меня есть инструментарий для тонкой работы, – прошептал Речеф. Она подумала, что, если бы не Криф, она бы к этому человеку близко не подошла: что-то в его спокойной, шелестящей манере напрямую противоречило всем понятиям о привлекательности, которыми Элету наделили создатели. – Пока мы ждём, я его подготовлю. Пожалуйста, шаг назад.
Она погладила Крифа по лбу, ещё раз сжала его вялую руку; он не реагировал, не приходил в себя.
– Ему будет больно? – очнулась она.
– Я постараюсь что-нибудь сделать, – сказал он. – Ты не знаешь, на вас работают обезболивающие препараты?
Она неуверенно покачала головой. Он вопросительно на неё уставился. Элета спохватилась:
– Не знаю. Как-то… обходилось.
Манипуляторы опустились. Кирург шевелил пальцами, еле заметно поворачивал голову. У неё сердце дрогнуло, когда она увидела, как опускаются манипуляторы робоврача; уже готов целый валик той странной нити, раскрываются челюсти белых мягких щипчиков, брызжет вода с кончика трубочки-капилляра…
– Осмотрю, промою, ощупаю, – комментировал Речеф. – Немножко крови сейчас, меньше – потом. Сканер, сканер; подсветим кости, изучим состояние черепа. Микроанализ. Локальная анестезия. Что-то лёгкое. Ментол? Эфир?
Она уселась неподалёку, приобняла колени, упёрлась в них подбородком и уставилась на Крифа. Он еле заметно шевелился под нежными прикосновениями манипуляторов. Речеф продолжал что-то бормотать, но она заставила себя перестать слушать: ей становилось только хуже. Её воображение без конца, по кругу, проигрывало тот страшный момент: вот он, Криф, говорит с ней, а вот в него врезается стальной шар, и он летит, падает головой вниз, и в воздухе мерцают капли крови… Она закусила губу, сжала покрепче челюсти, смахнула слезу: успокойся, верь, верь!.. Но ведь она могла и ошибиться. Кирургов не просто так называют мясниками. Если ошиблась, если подвела, то что потом? Что делать?
Ещё некоторое время она так сидела и наблюдала за тем, как Речеф работает, мурлыкая себе под нос. А потом из приёмной раздался шум. Шаги. Несколько человек: это она давным-давно научилась определять на слух. Она оглянулась только тогда, когда в операционную кто-то вошёл. Женщина: сухонькая, на голову ниже доктора, остроносая, со смешливыми глазами и седыми кудрями. Она прижалась к стене и, не говоря ни слова, прокралась к стенным полкам, на которых Речеф хранил всякую
– Это моя мать, – прокомментировал доктор Речеф. – Сегодня она выступит в роли доктора.
Та аж вздрогнула. По её округлившимся глазам стало понятно, что Элету она только что заметила.
– Семья? – хрипло спросила она.
Элета пожала плечами.
– Тебе лучше выйти, – буркнула женщина. – Или вылететь.
Сайфейри покачала головой.
– Я серьёзно.
– Я не буду вас отвлекать…
– Эй!
Новый голос раздался со стороны дверей. Они синхронно обернулись. Мужчина: немолодой, невысокий, с редкими волосами и большим, широким носом. Он благодушно улыбнулся Элете и сказал:
– Ты уже его сюда вытащила. Отдохни. Ты ему ещё нужна будешь, как эти закончит. Хорошо?
«Нет», – подумала Элета, но, к собственному удивлению, кивнула.
– Это не кость, это «трубки»…
Женский голос затих где-то позади. Из операционной они перебрались в небольшую комнатку в противоположном конце коридора. Даже не комнатка, а так, тесный закуток. Когда они вошли, девушка из приёмной как раз наполняла большую красную кружку горячей водой.
– Чаю? – предложила она.
– Не надо, Синни. У тебя есть влажные салфетки?
– Где-то были…
Они обнаружились в выцветшей пластиковой тубе. Синни открутила крышку и вручила салфетки спутнику Элеты. Тот кивнул, коротко её поблагодарил и многозначительно помахал тубой перед Элетой, прежде чем поставить на стол. Сайфейри подлетела к салфеткам, ухватилась за белый, пахнущий мылом уголок и что есть мочи на себя потянула. Получилось: салфетка вылезла… и потащила за собой следующую. Новый знакомый пришёл ей на помощь: придержал пальцами, легонько дёрнул, и салфетки разошлись по линии перфорации.
Сайфейри приземлилась на стол и энергично принялась стирать с себя кровь Крифа и налипшую по пути грязь. Ей всё ещё попадались липкие пятна. Мёд.
– Меня Марек зовут, – раздался мужской голос. – А вас?
– Элета.
– Как ты, Элета?
Вопрос её обескуражил. Она раскрыла было рот, потом закрыла его обратно. Пожала плечами. Шаркнула ногой. Продолжила чистку. Помыться как следует можно будет и потом: сейчас бы просто в порядок себя привести.
– Извини, извини, – кивнул Марек. – Паршивый денёк, знаю. Беспокоишься, жуть!
Она отвела глаза, присмотрелась к чайнику, в котором Синни только что нагрела воды. На выпуклом, блестящем боку красовалась цветастая наклейка. Мультяшный персонаж. Какая-то рыба: синие бока, белое брюхо, растерянная мордочка, колпак на голове… Элета в жизни не видала рыб. По крайней мере, живых. В аквариуме, который стоял на крыше их с Крифом жилища, лежал рыбий скелет.
У неё на глаза навернулись слёзы.
– Шоколада хочешь?
Она помотала головой: желудок взбунтовался при одной мысли о сахаре.