Любовь со второго взгляда
Шрифт:
Однако на этом провокации не кончились. В перерыве хозяева куда-то уволокли Андрея. По наводке автора, Эдика Акопова, я отыскала его в баре за щедро накрытым столом. От злости у меня пропал дар речи. На мои сбивчивые упреки Андрей улыбчиво прошептал: «Теперь я делаю наоборот: пью вместо шампанского лимонад; так что все в ажуре».
Андрей Александрович мог и любил выпить — но только чтоб поддержать компанию. Напиваться — никогда.
Однажды после съемок «Человека с бульвара Капуцинов» Андрей пригласил нас с Гришей Беленьким в ресторан
Из особой симпатии к Андрею официант принес нам коньяк — в бутылке из-под «пепси». Еще задолго до того, как созрели закуски. Мы выпили — мир стал легче, веселей, доступней….
У Гриши был с собой баллончик со слезоточивым газом в виде зажигалки — вещь в те поры очень даже редкая. Тут же захотелось ее опробовать. Пшикнули разок-другой — никакого эффекта. Потом еще пару раз… Потом мы с Гришей спустились вниз на улицу — взять в машине сигареты. Вернувшись, увидели встревоженное лицо дежурной. И услышали, как она говорила по телефону: «Кого задержать? Гостей Миронова? Хорошо…»
Мы проскользнули мимо дежурной абсолютно чужими для Андрея людьми, но в ресторан подниматься не спешили. Пересидели где-то между этажами.
А в ресторане меж тем шел «шмон». Столы были передвинуты, стулья скособочены. Народ чихал, кашлял и «перхал». Андрея официант спрятал от возмездия на кухне.
Когда все улеглось и мы снова сели за стол, к нам подошел серьезный человек в черном костюме: «Сдайте ваше слезоточивое оружие».
Гриша не растерялся, вытащил из кармана зажигалку — правда, уже настоящую — и протянул гебисту. Тот пощупал, понюхал, пощелкал, но не найдя ничего слезоточивого, недоверчиво удалился.
Мы облегченно вздохнули. Допили коньяк, и Андрей предложил отметить благополучное завершение нашей террористической вылазки у него дома.
А дома Лариса и Андрей устроили настоящий концерт. Как замечательно они пели и танцевали! Жаль, не было камеры — запечатлеть это представление. Когда же за полночь стали расходиться, обнаружилось, что дверь в подъезде не открывается. Мы с Гришей ее и били, и пинали — безрезультатно.
Пришлось подняться в квартиру за хозяином. Андрей сорвал со стены антикварную саблю и отправился сражаться с дверью.
Но едва замахнулся, дверь отворилась. Как в сказке! Оказалось, что это запозднившийся сосед открыл ее снаружи. Каково же было его удивление, когда он увидел на пороге Андрея Миронова, размахивающего перед его носом саблей. Естественно, он стал пятиться. А мы закричали дружным хором: «Только, ради Бога, не захлопывайте дверь!»
— Не то зарэжу! — добавил Миронов.
Вот такие несерьезные истории случались иногда в нашей серьезной жизни.
В этом же ресторане «Кавказский аул» был еще один забавный случай — но уже не на съемках.
К нам в экспедицию на выходные дни прилетела Лариса Голубкина, и мы основной творческой группой —
В ресторане было пусто. Только недалеко, за столом наискосок, сидели пятеро крепких мужиков. Сейчас бы они назывались «крутыми».
Едва мы сели за стол, как они, признав Андрея, тут же прислали нам ящик водки. Мы с Ларисой, чтоб не обидеть «мальчиков», ненадолго присели за их стол — как бы «от нашего стола вашему». В меру пококетничали и вернулись. Тут же вслед нам подоспел от них ящик шампанского.
Дальше наше застолье пошло по своему сценарию, и мы о них на некоторое время забыли.
Вдруг посреди веселья к нашему столу подходит один из них, не самый хилый, и негромко, но очень твердо произносит:
— Я попрошу всех мужчин встать.
Наши мужчины притихли, опасливо переглянулись и — нечего делать (никто не хотел умирать) — начали медленно подниматься…
— Я прошу выпить за нашу советскую Конституцию!
Позже мы узнали, что это была сходка «воров в законе». Она проходила в этом ресторане каждый год осенью — на День Конституции. Видимо, это была ИХ конституция.
И вот фильм вышел на экраны.
Хотя ленту «Будьте моим мужем» посмотрели сорок миллионов зрителей, критики здорово потоптались на ней. Я тогда не знала, что критик не должен любить комедию (смотреть — да, а так — нет), что, вступая на стезю КОМЕДИИ, я обрекаю себя на нелюбовь критикеКсов.
Я была тогда наивна и честно читала все подряд. Это мне и помогло.
В «Правде» вышла статья критика А.З. «Очень скромные комедии», где он набросал в мой огород кучу камней, которые накопил за пазухой.
В это же время в журнале «Спутник кинозрителя» вышла хвалебная рецензия на этот же фильм. И что самое удивительное — того же автора.
Потом мы как-то встретились на отдыхе в некогда замечательной киношной Пицунде.
— Я дам тебе в следующий раз сама тридцать сребреников, — пообещала я беззлобно критику. — Только ты себя так не унижай. Ты ведь человек талантливый.
Когда критики топчут, а коллеги замалчивают, мне вспоминаются слова Оскара Уайльда: «Можно посочувствовать другу в несчастье, но нужна большая душевная тонкость, чтобы радоваться его успеху». Это о друзьях. Что же тогда говорить о знакомых?!
Кончились будни, начались праздники. Картина получила приз зрителей и прокатчиков. Мы много поездили с ней по стране. Добрались даже до Уренгоя. Дома-вагончики газодобытчиков меня сильно удручили. Но принимали нас тепло.
Тогда с нами ездил и Николай Рыбников, звезда советского кино.
На одной из встреч ему сделали подарок. Вынесли на сцену кирпич. Николай Николаевич даже опешил. Оказывается, для жителей Уренгоя кирпич — что золото. Конечно, Рыбников не отважился везти домой этот сувенир, а передарил его детскому саду.