Любовь стоит того, чтобы ждать

Вознесенская Дарья

Маму я помнила плохо: мне было около четырех стандартных лет, судя по записям приюта, когда я попала туда при странных обстоятельствах. Но я помнила её руки, улыбку и запах. Песни, которые мама вполголоса напевала по вечерам. И слова которые она раз за разом повторяла, боясь, что мне когда-нибудь придет в голову найти моего ублюдка-отца…

А еще помню ту ночь, когда её не стало. Неприятных даже по запаху существ с оружием, взрывы и странное слово «зачистка». Чьи-то грубые руки, вытащившие меня из убийственного хаоса, последние слова матери, и её остекленевший взгляд…

В

приюте убеждали, что мама меня бросила. Пытались заменить одни воспоминания другими. Сначала я плакала, не желая их слушать, а потом замолчала, не понимая, зачем они это делают. Только много позже догадалась, что произошло… И не забыла. Я мало что забывала. Великолепная память, быстрая обучаемость, физическая выносливость. Некоторых удивляли мои способности, некоторые пытались их использовать. И, как бы ни были они мне ненавистны, я отдавала отчет — именно это позволило выживать на протяжении всех этих лет. Мои особенности и четкое понимание, что рассчитывать можно только на себя. Что быть одной, не любить никого — и не позволять кому-то притворяться, что кто-то любит тебя — единственное правило, которое следует применять всегда. Если хочешь добиться хоть чего-то и выйти за пределы уготовленного судьбой.

Так что я держала дистанцию с кадетами. Особенно после всех этих историй со второкурсницами и «вертушкой». Впрочем, не я одна. Атмосфера соревнования и четкая иерархия между кадетами и инструкторами, младшими и старшими курсами, теми, кто на верху рейтинга, и кто в его самом низу этому способствовала. Правда, многие считали, что им будет легче выживать в группе… Но не я.

Слайм и трое старшекурсников и правда оставили в покое. Если у меня и возникали с кем конфликты, то Клуб к ним не имел никакого отношения.

Как и Гард Норан.

Мы будто избегали друг друга…

Вероятно, он просто внял моей просьбе. Или я никогда и не интересовала его на самом деле — вон как весело он смеялся над тупыми шутками старшекурсниц и зажимал их в углах, абсолютно равнодушный к моему присутствию.

Я же… я старалась не смотреть на того, кто и так проник в мои сны. И будил меня по ночам, оставляя во встревоженном, странном состоянии томления и неизвестных до того желаний…

Я сосредоточилась на учебе. Даже не использовала редкие увольнительные — скрывалась в библиотеке или зале для индивидуальных отработок, пока кадеты растворялись в Аджерскире, ближайшем к Академии городе. Но на третий раз не выдержала. Заставила себя провести ночь за чтением в опустевших лабиринтах… А потом все-таки вышла за ворота.

Что-то, натянувшееся до звона внутри, требовало выхода. Хотя бы из этого здания, ставшего очередным домом.

Я бодро добралась до станции общественных вибро-гусениц — наконец-то могла ими воспользоваться, ведь у меня теперь были документы. А потом позволила себе залюбоваться тонкими шпилями и покатыми сферами Аджерскире, но еще больше зданием нашей Академии, которое я впервые видела со стороны залива и колеи для гусениц.

Искусственный остров, покрытый металлом, стремящееся вверх основное строение, несколько гигантских ангаров и летных площадок и то и дело взмывавшие

в воздух стандартные звездолеты околопланетного класса, похожие на полумесяцы… Со второго курса мы будем тренироваться именно на них, позже перейдя на более серьезные модели.

Город же меня… очаровал. Может, в нем и не было ничего такого, но, кажется, впервые я ходила по самым обычным улицам как обыватель… Чувствовала себя напряженно, не привыкнув ни к таким прогулкам, ни к красивым садам с настоящими растениями, ни к возможности выпить горячей шипучки в открытом кафе… Но снова отличилась, уже в положительную сторону — на мою кадетскую форму засматривались. Впрочем, даже если бы и вспомнила, как принаряжались на выход однокурсницы, у меня все равно не было ничего, кроме формы.

У меня не было ничего, кроме формы. И ничего мне не надо, и…

Спустя пятьдесят ударов я уже заходила в виртуальный каталог нарядов, решившись на самый простой и недорогой. Раньше подобное сочла бы расточительством — у меня были накопления на неотслеживаемом чипе, я откладывала деньги на черный день… А вот тут решила потратиться. На себя. И вышла из кабины переодевания в переливающихся шортах и объемном облаке вместо верха — так ходило здесь большинство девиц моего возраста.

А комбинезон сложила в новенькую сумку.

Странно… но чувствовала я себя удивительно легко. Замечательно. И еще лучше мне стало, когда я заметила «Музыкальный бар».

Я знала, что это такое. В районах, обслуживающих космопорты, было несколько таких заведений, но они не пользовались особой популярностью — там не подавали психотропных веселящих кристаллов, не крутили задницами полуобнаженные женщины. Там продавали музыку и танец…

Вздохнула и неуверенно нажала на панель входа.

Внутри царил полумрак. Небольшое помещение с несколькими кубами для сидения и один-единственный светловолосый и худощавый парень за прозрачной стойкой. Я невольно замерла. Как-то не подумала, что сейчас день, и заведение может быть закрыто или пусто. И развернулась на выход.

— Эй, красотка, подожди, ты же не бросишь меня одного? — парень внезапно возник рядом со мной совершенно неожиданно. Я обернулась. Довольно симпатичный, даже милый… и широко улыбается. Искренне.

Дилипец — впрочем, он мог принадлежать и к любой другой из трехсот семнадцати гуманоидных рас.

— Мы открыты, — сказал он мягко. — Присядешь?

Я смутилась.

В его словах и поведении не было ничего угрожающего или неприятного. Да и вообще, место мне понравилось… Вот это и смущало. Я совсем не умела вести себя… в нормальной жизни с нормальными людьми.

Но, решившись, кивнула и села на выращенный перед круглой стойкой стул.

— Я Мирр.

— Аррина.

— Давно в Аджерскире?

— В общем-то… первый раз. Учусь в Академии…

— Ты будешь пилотом? Вот это отвесно! И с этим городом тебе повезло — я здесь родился и обожаю его. Пусть до столицы нам далеко, но это не значит, что мы хуже…

Продолжая болтать и задавать ненавязчивые вопросы, Мирр что-то смешал в высокой прозрачной трубочке, а потом торжественно вручил мне.