Любовь, только любовь
Шрифт:
— Если бы это только зависело от меня, — воскликнула Сара, смеясь и бросаясь к звонку, — твой муж был бы в смертельной опасности!
Несколько минут спустя, чуть дыша, вошли служанки Катрин. Серебряную ванну наполнили теплой водой, и Катрин погрузилась в нее на несколько минут. Ее промассировали с головы до пальцев ног, припудрили, а потом Перрина умастила ее духами и ароматными маслами под бдительным оком Сары. Сара сама убирала волосы Катрин. В то время как остальные служанки были заняты каждая своим делом, Сара расчесывала и расчесывала длинные мягкие волосы, так что они стали сверкать, как золотые, и потрескивать, когда она до них дотрагивалась.
— Что мне надеть? — спросила Катрин, взглянув на нее, когда служанки вышли.
— Надень то, что я скажу, — сказала Сара, собирая волосы Катрин в длинный сверкающий пучок, схваченный на макушке золотым браслетом с бирюзой. Она определенно получала большое удовольствие от своей работы и загадочно улыбалась сама себе.
Несколькими минутами спустя Катрин вышла из комнаты, освещая себе путь свечой. Перрина сообщила, что Гарэн еще не отправился спать. Он беседовал с Абу-аль-Хайром о медицине… Катрин шла по коридорам, закутанная в халат из шелка, отороченный бледно-серым мехом, в туфлях в тон ему. Она хотела попасть в комнату Гарэна прежде него.
Когда она подошла к тяжелой дубовой двери, ведущей в комнату мужа, света из-под нее не было видно. Она приподняла щеколду и заглянула в темную комнату. Затем она подняла свечу, вошла и закрыла за собой дверь. Все складывалось хорошо…
Она обошла комнату, зажигая светильники, приготовленные слугой, от своей свечи. Наконец большая, роскошно убранная комната оказалась залита светом. Кресло, отделанное серебром и хрусталем, сверкало, как драгоценный камень, но Катрин интересовала кровать. Медленно и чуть боязливо она поднялась по двум покрытым бархатом ступеням и остановилась, рассматривая простую, но роскошную постель. Жермен, слуга, убирая постель, откинул край одеяла, и она остановилась в нерешительности, раздумывая, не скользнуть ли под него на лиловые шелковые простыни. Но вспомнив совет Сары, осталась стоять возле кровати. В этот момент она услышала быстрые приближающиеся шаги по галерее.
Когда Гарэн открыл дверь комнаты, первое, что он увидел, была Катрин, стоявшая возле его кровати с гордо откинутой головой и смотревшая на него. Она все еще была в шелковом халате. Он на мгновение отвел от нее взгляд и осмотрел комнату, всю в сияющих канделябрах, а затем вновь взглянув на нее с нескрываемым удивлением.
— Что вы здесь делаете?
Не говоря ни слова, она сбросила халат — на ней осталось лишь ожерелье, которое он подарил ей несколько часов назад. Она вызывающе ему улыбнулась. Ее стройная фигура резко выделялась на фоне темной драпировки кровати, а золотой нимб волос оттенял открытую высокую гибкую шею. Она выглядела, как языческая богиня.
Гарин отступил назад, пошатнулся, будто пронзенный стрелой, и оперся о стену, закрыв глаза.
— Уходите, — запинаясь, хрипло произнес он. — Оставьте меня… Сейчас же.
— Нет!
Он больше не мог скрывать своего глубокого потрясения. Он больше не мог управлять собой. С чувством триумфа Катрин наблюдала страдания этого обычно невозмутимого человека. Она отбросила последние остатки скромности. Молча, босая, она подошла к нему через комнату, улыбающаяся и неотразимая.
— Я не уйду, — сказала она. — Я остаюсь здесь, поскольку здесь мое место, как вашей жены. Посмотрите на меня, Гарэн! Неужели вы так меня боитесь?
Он пробормотал, не открывая глаз:
— Да, я боюсь вас…
Но вместо того чтобы послушаться его, она подошла еще ближе, обвила руками его шею, несмотря на его сопротивление, и прижалась к нему всем телом, обдав ароматным теплом. Она прикоснулась к его белому лицу губами. Гарэн, стоя с закрытыми глазами, выглядел как мученик, прикованный к столбу пыток.
— Я не оставлю вас до тех пор, пока вы не сделаете меня вашей женой, на что у вас есть все права. Мне нет дела до приказов Филиппа. Они безнравственны и ненормальны, и я отвергаю их. Я — ваша жена, и если он меня хочет, пусть он получит меня такой, какой вы меня сделаете. Посмотрите на меня, Гарэн!
Он тихо застонал и снова попытался мягко оттолкнуть ее от себя. Но на этот раз он посмотрел на нее. И он увидел совсем близко лицо своей соблазнительницы с полуоткрытыми губами и глазами, полными обещания. Он ощущал каждый изгиб ее молодого упругого тела, прижимавшегося к нему. Золотая богиня, которую за мгновение до того он почти принял за плод своего воображения, пришла, чтобы предложить ему себя, и она была безумно прекрасна. Он потерял голову…
Подхватив Катрин на руки, он отнес ее к постели и бросил на бархатное покрывало. Затем сам упал на нее сверху. Он сделал это с таким неистовством, что Катрин едва сдержала крик. Она боязливо вздрагивала, уничтоженная и смятая ураганом страстных, диких ласк. Руки Гарэна скорее мучили, чем ласкали, а его рот покрывал ее жадными поцелуями. Он ворчал, как голодный зверь, и его пальцы мяли мягкую женскую плоть. Все более отдаваясь ярости его ласк, она ощущала в теле нарастающий восторг и наслаждение. Сначала она тихо стонала под ищущими, нетерпеливыми руками Гарэна, но затем ее тело расслабилось, с надеждой отдаваясь ожиданию еще большего наслаждения. Ее руки нащупали застежки и расстегнули камзол Гарэна, ласково задержавшись на его груди, которая была сухой, волосатой и твердой. Балдахин над кроватью, казалось, начал кружиться у нее над головой… Вдруг она вскрикнула от боли: Гарэн, почти вне себя от желания, прокусил ее тонкую кожу под правой грудью…
Крик произвел на него такой же эффект, какой могла бы произвести струя ледяной воды. Он резко отпустил ее, поднялся и отскочил от кровати, глядя на нее диким взором. Он тяжело дышал. Лицо его было красным от возбуждения. Глаза свирепо блестели.
— Вы заставили меня потерять… голову. Теперь уходите! Вы должны оставить меня.
Испуганная и рассерженная тем, что он все еще пытался ускользнуть от нее, она протянула к нему руки, желая привлечь к себе снова.
— Нет, Гарэн! Идите ко мне… пожалуйста! Ради всего святого, забудьте о герцоге… Идите ко мне! Вместе мы сможем быть счастливы. Я знаю, мы сможем!
Но он мягко оттолкнул ее протянутые руки и начал застегивать дрожащими руками камзол. Он покачал головой. К его лицу начал возвращаться его обычный цвет. Катрин внезапно зарыдала. Злые слезы текли из ее глаз.
— Но почему? Скажите мне, почему? Ведь вы находите меня желанной. Я знаю… Вы только что доказали, что желаете меня. Так почему, почему?
Гарэн медленно сел на край кровати. Он погладил ее прекрасное заплаканное лицо с безграничной нежностью и положил руку на золотую голову. Катрин услышала его вздох. Она воскликнула прерывающимся голосом: