Любовь, только любовь
Шрифт:
Герцогиня взяла пергамент с большой красной печатью и медленно развернула его, держа обеими руками. Нахмурив брови, она внимательно прочитала послание, оказавшееся довольно коротким.
Ее лицо слегка омрачилось, и губы сжались. Любопытство присутствующих переросло в испуг; вероятно, новости оказались плохими.
Движением руки герцогиня отпустила Ландри. Он поднялся и вышел из королевских покоев. Катрин проводила его взглядом со вздохом, пообещав себе найти его сразу, как только это станет возможным…
Маргарита Баварская сидела молча, положив руку на подлокотник кресла и касаясь другой
— Дамы, — сказала она медленно и торжественно, — наш повелитель и сын прислал нам чрезвычайно важные известия. Мы чувствуем, что они тяжелым грузом лягут на наши плечи. Монсеньор приказал, чтобы две его сестры прибыли к нему так скоро, как только это возможно, и некоторым из вас придется их сопровождать.
Эти новости были встречены возбужденными, любопытными восклицаниями женщин. Герцогиня, между тем, повернулась к своей старшей дочери и посмотрела на нее испытующе.
— Маргарита, — сказала она, — ваш брат желает, чтобы вы еще раз заключили священные узы брака. Он отдал вашу руку богатому, благородному сеньору, человеку древнего рода и славного имени.
— Кто он, матушка? — спросила Маргарита, немного побледнев.
— Вам предстоит стать женой Артура Бретонского, графа де Ришмона. А вы, Анна… — продолжала герцогиня, поворачиваясь к своей юной дочери с выражением ледяного спокойствия.
— Да, матушка.
— Дитя мое, ваш брат выбрал мужа и для вас. Он собирается выдать вас замуж, одновременно с вашей сестрой, за регента Франции… герцога Бредфордского.
Голос герцогини дрогнул на последних словах, но они были перекрыты испуганным возгласом молодой девушки:
— Я должна выйти за англичанина?
— Он союзник вашего брата, — произнесла герцогиня с некоторым усилием, — и политика требует, чтобы наша семья и семья… короля Генриха были связаны тесными узами….
Резкий, сильный голос прозвучал из другого конца комнаты.
— Король Франции — монсеньор Карл, а англичанин — ничуть не лучше вора! Если бы эта шлюха Изабо не объявила своего сына незаконнорожденным — бастардом, об этом не могло бы быть двух мнений!
Высокая, крепкая женщина только что вошла в двери в той манере, которая присуща людям, привыкшим, что все двери сами растворяются при их приближении. Она была сложена как пехотинец, одета в развевающееся при ходьбе ярко-красное платье, а мягкие крылья чепца из белого муслина, обрамлявшие ее лицо, только подчеркивали мужеподобный облик. Герцогиня, вовсе не рассерженная тем, что ее перебили таким образом, следила за ее приближением с улыбкой. Все при дворе знали, что досточтимая Эрменгарда де Шатовилен, хранительница гардероба герцогини, пользовалась привилегией высказывать свое мнение и что она была непримиримой противницей союза с Англией и вполне способна заявить об этом даже в присутствии всего английского двора, если бы посчитала, что ее мнение заслуживает такого внимания. Она ненавидела англичан и старалась сделать так, чтобы каждый об этом знал. Действительно, не один доблестный воин был вынужден в испуге и замешательстве бежать перед лицом ее неудержимого гнева.
— Моя дорогая, — сказала герцогиня мягко, — к сожалению,
— Только не у меня, и я очень горжусь тем, что я француженка, как и тем, что я из Бургундии! Так эту нежную овечку хотят отдать английскому мяснику, не так ли? — спросила она, указывая на принцессу на удивление изящной рукой. При этих словах бедная принцесса совсем пала духом. Она тихонько плакала, совершенно забыв об этикете.
— Этого хочет герцог, дорогая Эрменгарда. Как истинная бургундка, вы знаете, что его желаниям следует повиноваться.
— Это-то и бесит меня более всего! — сказала госпожа Эрменгарда, тяжело усаживаясь на кресло, которое только что освободила Анна Бургундская, опустившись на колени возле матери. Вдруг взгляд ее упал на Катрин, которая с нескрываемым интересом наблюдала за ней с того момента, как она вошла в комнату.
Указав на Катрин, Эрменгарда спросила:
— Это ваша новая фрейлина?
— Да, госпожа Катрин де Брази, — ответила герцогиня, а Катрин присела в глубоком реверансе, какого, по ее мнению, заслуживала эта важная дама. Последняя же рассматривала ее, ответив коротким кивком на реверанс, а затем заметила с добродушной усмешкой:
— Вы прелестны! Однако, моя дорогая, будь я вашим мужем, я выставила бы вокруг вас большую охрану! Я здесь не знаю ни одного дворянина, который в ближайшее время не попытается затащить вас побыстрей к себе в постель.
— Эрменгарда! — сказала герцогиня укоризненно. — Вы смущаете это дитя!
— Ба! — воскликнула госпожа Эрменгарда с широкой улыбкой, обнаживший ряд превосходных ровных белых зубов. — Комплимент еще никого не убивал, а я осмелюсь предположить, что госпожа Катрин выслушала их немало в свое время.
Добрая женщина, без сомнения, еще продолжила бы обсуждать эту тему, поскольку очень любила рассказы. о любовных интригах и непристойные шутки. Но герцогиня Маргарита быстро прервала ее и велела женщинам начинать упаковывать сундуки для предстоящей поездки во Фландрию. Она распорядилась оставить ее наедине с дорогой подругой госпожой де Шатовилен, с которой ей предстояло обсудить немало важных дел.
Катрин низко присела в реверансе вместе с остальными и вышла из комнаты, собираясь немедленно отправиться на поиски Ландри. Но когда они вышли на галерею. Мари де Вогриньез потянула ее за рукав.
— Меня очень заинтересовал этот бархат на вашем платье, моя дорогая. Вы покупали его в лавке своего дядюшки?
— Нет, — елейно ответила Катрин, вспомнив, что ей говорил Гарэн, — его привезли для меня из самой Генуи на осликах вашего дедушки.
Глава десятая. АРНО ДЕ МОНСАЛЬВИ
Катрин отправилась на поиски Ландри тотчас же, но так и не смогла его найти. Казарма герцогской кавалерии находилась поблизости от конюшен, в той части дворца, куда фрейлина не могла пройти без разрешения герцогини. К тому же, оруженосец, к которому она обратилась, сказал ей, что Ландри Пигасс пробудет в Дижоне очень недолго. Сейчас он отдыхает, но снова сядет в седло этим же вечером, чтобы доставить в Беон депеши, которые только что принесли от канцлера Роллена. Он наверняка пересечет городскую черту еще до того, как зазвонят к вечерне.