Любовь, только любовь
Шрифт:
Две другие принцессы, Анна и Агнесса, девятнадцати и шестнадцати лет, были еще молоденькими девушками и не стремились ни к чему большему, чем быть прелестными, свежими, веселыми, хотя бедный народ Дижона уже пел дифирамбы Анне и с благоговением называл ее ангелом, сошедшим с небес.
Обе они приветствовали реверанс Катрин открытыми улыбками, проникшими в сердце молодой женщины.
– Так вот какова ваша жена, мессир Гарэн, – сказала герцогиня своим низким голосом. – Мы должны поздравить вас с вашим выбором. Она просто прелестна и все еще сохраняет скромность в манерах и туалетах, похвальную для такой молодой женщины. Подойдите сюда, моя дорогая…
Катрин
– Мы будем рады считать вас нашей фрейлиной, – сказала она снисходительно. – Хранительница нашего гардероба, госпожа де Шатовилен, которой мы предоставим вас сегодня, объяснит вам ваши обязанности. А сейчас сделайте реверанс нашим дочерям и усаживайтесь на этот пуф у наших ног, рядом с мадемуазель де Вогриньез.
Она указала на девушку с заурядной внешностью, богато разодетую в голубую и серебряную парчу, невыгодно подчеркивающую желтизну ее лица. Девушка презрительно скривила губы, отодвигаясь от пуфа, предназначенного Катрин, что не укрылось от острых глаз герцогини.
– Мы желали бы, чтобы вы запомнили, – добавила она, не повышая голоса, но таким резким тоном, что девушка вспыхнула, – что родовитость – не единственная вещь, которая чего-то стоит в нашем грешном мире, и что наша благосклонность может легко ее заменить. Право принцесс возвысить скромных людей до любой степени, которая им угодна, так же как в их силах сровнять с землей надменность и заносчивость.
Мари де Вогриньез проглотила выговор и даже выдавила из себя улыбку в ответ на робкую улыбку Катрин.
Удовлетворенная тем, как она разрешила ситуацию, герцогиня повернулась к Гарэну.
– Можете оставить нас, мессир. Мы хотели бы обсудить с вашей молодой женой некоторые домашние и женские дела, которые не предназначены для мужских ушей.
Герцогиня родилась и воспитывалась в Голландии и впитала в себя добродетели голландских хозяек, их любовь к упорядоченности и домовитость. Она не считала ниже своего достоинства проявлять интерес к ведению дворцового хозяйства и следила за расходами на содержание двора, за кухнями и даже птичником. Она почти точно знала, сколько у нее простыней, сколько индюшек, и не переплачивает ли она за свечи. Она гордилась своими редкими животными. В бассейне в дворцовом парке вырос ее любимец дельфин, и герцогиня с нежностью заботилась о дикобразе, для которого она построила маленький домик под лестницей в Новой Башне. У нее также был огромный попугай, прелестный белый какаду с розовым хохолком, которого венецианский путешественник привез специально для нее с Молуккских островов. Как раз в этот момент вошел паж, неся великолепную, но в плохом настроении, птицу на золоченой жердочке, и это дало новую тему для беседы герцогини с Катрин. Катрин любовалась хохолком птицы с неподдельным восторгом, и в ответ на вопрос любопытной герцогини стала рассказывать о Гедеоне, чем завоевала сердце Маргариты. Герцогиня назвала птицу Камбре, в память о городке, где они с герцогом Жаном поженились. Она от души смеялась рассказу о злодеяниях Гедеона
– Вы должны доставить к нам птицу вместе с ее хозяином, – сказала Маргарита. – Нам любопытно посмотреть как на одного, так и на другого. И быть может, этот язычник-доктор сможет что-нибудь сделать с нашими болезнями, которые поистине бесчисленны.
Герцогиня была настолько довольна своей новой фавориткой, что когда повара принесли легкий ужин, она приказала, чтобы Катрин обслуживали первой. Из напитков был подан «галант», вскипяченное с ароматными приправами и специями вино, подаваемое горячим, который впервые ввела в обиход покойная Маргарита Фландрская, очень любившая готовить его своими руками.
В этой атмосфере благожелательности и симпатии, Катрин забыла свою застенчивость. Она почувствовала, что может быть счастлива здесь, хотя две или три ее новоиспеченные подруги, вроде Мари де Вогриньез, смотрели на нее искоса. Она с удовольствием съела два пирожных с кремом и запила их бокалом пунша. Гарэн предупредил ее, что герцогиня одобряет хороший аппетит.
Они закончили ужин, и слуга как раз убирал со стола, когда вошел паж. Он передал герцогине, что всадник из герцогского личного конвоя прискакал из Арраса с письмом для нее.
– Приведите его! – приказала Маргарита. Через несколько минут они услышали быстрые шаги человека в доспехах, отдававшиеся эхом от покрытого плиткой пола прихожей. Через мгновение в комнату вошел человек, одетый в зеленую форму с вышитыми стальными пластинами, которую носили члены личной охраны герцога. Он был не слишком высок, но чрезвычайно крепкого сложения. Паж подвел его к герцогине, и он преклонил перед ней колено. Держа под мышкой запыленный шлем, он достал свиток пергамента с герцогской печатью из своего камзола и подал его герцогине, почтительно склонив голову. Эта голова с густыми, коротко остриженными волосами показалась странно знакомой Катрин. Когда она всмотрелась, удивленное недоверие сменилось радостной уверенностью. Мог ли это, действительно, быть он? Не игра ли это света или ее воображения? Но этот профиль с орлиным носом был тем самым, который она сохранила в памяти с тех давних лет.
– Вы прибыли прямо из Арраса? – спросила герцогиня.
– Да, мадам, и ожидаю приказаний вашей милости. Монсеньор герцог приказал мне спешить изо всех сил. Новости, которые я принес, чрезвычайной важности, – незнакомец говорил непринужденно, но почтительно.
При звуке этого голоса, немного более низкого теперь, чем ей помнился, последние сомнения Катрин рассеялись. Этот кавалерийский офицер герцога не кто иной, как Ландри Пигасс, товарищ ее детства.
Он не видел ее. Он только однажды бросил мимолетный взгляд на перешептывающихся фрейлин. Катрин потребовалось собрать весь свой новообретенный опыт дворцового этикета, чтобы удержаться и не броситься, шокируя всех окружающих, с объятиями к своему старому товарищу. Увы, то, что безнаказанно могла проделать Катрин Легуа, было запрещено для госпожи де Брази, особенно на глазах У герцогини.
Герцогиня взяла пергамент с большой красной печатью и медленно развернула его, держа обеими руками. Нахмурив брови, она внимательно прочитала послание, оказавшееся довольно коротким.
Ее лицо слегка омрачилось, и губы сжались. Любопытство присутствующих переросло в испуг; вероятно, новости оказались плохими.
Движением руки герцогиня отпустила Ландри. Он поднялся и вышел из королевских покоев. Катрин проводила его взглядом со вздохом, пообещав себе найти его сразу, как только это станет возможным…