Любовь - только слово
Шрифт:
— Какую именно?
— Господин Фареншильд лично приехал к нам и так искренне просил отпустить с ним Ганси, что мы поддались. Позволили себя обмануть. Господин Фареншильд произвел на нас хорошее впечатление… — Ее взгляд снова устремляется в никуда, и она говорит самой себе: — Я всегда думала, что могу угадать характер человека по его лицу.
— А разве нет?
— Я, по крайней мере, не смогла. Я подумала о человеке, что он ангел, а он оказался настоящим дьяволом. Вы не видели рубцы…
— Рубцы?
— У Ганси по всему телу следы побоев. Я дала Ганси поиграть с нашими игрушками, и тогда-то все и выяснилось —
Сколько дружелюбия, сколько теплоты излучает фрейлейн Гильденбранд! Мне подумалось, что никто ничего не знает об этой почти слепой даме, которая всю свою жизнь посвятила детям и провела ее с ними здесь, высоко в горах. Никому и в голову не придет дать ей орден, как великим завоевателям, в ее честь не прозвучат фанфары, да и крест за подобные заслуги перед отечеством еще не учрежден.
— Этот игровой ящик вы используете в работе со всеми трудными детьми? — спросил я.
— Да, Оливер. Это так называемый сценический тест. Современная детская терапия применяет прежде всего игровые методы. Ведется наблюдение: как играет ребенок? Затем все анализируется. Мы слушаем, как ребенок сам комментирует свои идеи. Интересуемся, с каким предметом или с какой личностью он идентифицирует себя. При подведении итогов теста речь не идет об установлении коэффициента интеллектуального развития, выявлении черт характера или особых дарований. Мы пытаемся установить характер и глубину конфликта, от которого страдает ребенок. Вы сами убедились, насколько плохи дела у Ганси. Господина Фареншильда сожрал крокодил. Других людей тоже. Мать он засунул головой в унитаз. В наказание за мокрую постель и обкусанные ногти. И за то, что она «вообще злая». Только самому Гансику — он воображает себя прекрасным принцем, самой ценной куклой из всех остальных — крокодил ничего не сделал. Он даже позволил ему привязать веревку на шею и отвести назад в зоопарк.
— Крокодил олицетворяет его агрессивность?
Фрейлейн согласно кивает головой:
— Да. Но он олицетворяет и надежду, стремление, желание стать наконец-то взрослым, сильным и могущественным, чтобы отомстить всем, всему миру.
Я отвечаю:
— Однажды он вырастет. Не сильным и не могущественным. Но вырастет. И что произойдет тогда?
— Да, — произносит фрейлейн Гильденбранд и теребит свои очки. — Что произойдет тогда? Возможно, наш Ганси станет преступником, убийцей.
— А во что верите вы?
— Я верю, что он станет хорошим человеком, — тихо проговорила она.
— Несмотря на сегодняшнюю кошку? Несмотря ни на что?
— Несмотря ни на что. Если бы я не верила в это, во всех моих воспитанников, то не смогла бы больше работать. Меня бы повсюду преследовали неудачи. Я работаю уже больше сорока лет, Оливер, и добилась больших, очень больших успехов.
— Больше удач, чем поражений?
— О да, — отвечает она и снова улыбается. — Но это были не только мои успехи, мне всегда помогали. Все должны помогать друг другу… Никто из нас не может быть островом.
— Простите, чем?
— Обернитесь. На стене, прямо за вами, висит изречение. Повесил его доктор
Я поднимаюсь и читаю:
«Нет человека, который был бы как остров, сам по себе, каждый человек есть часть материка, часть суши; и если волной снесет в море береговой утес, меньше станет Европа, и так же будет, если смоет край мыса или разрушит замок твой или друга твоего; смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит колокол: он звонит по тебе».
13
Цит. по: Хемингуэй Э. Собрание сочинений в 4 тт./ Пер. с англ. Н. Волжиной и Е. Калашниковой. — М.: Художественная литература, 1981.
— По ком звонит колокол…
— Да, — говорит старая фрейлейн, — это отсюда позаимствовал слова Хемингуэй.
Некоторое время мы молчим, потом она спрашивает меня:
— Вы не хотели бы мне помочь? Я имею в виду маленького Ганси. Не хотели бы немного позаботиться о нем?
Я молчу.
— Чтобы из него не вырос преступник, убийца. Если я вас прошу об этом…
Этот маленький калека замучил кошку до смерти. Что здесь понимают под словом «помочь»? Что здесь значит «позаботиться»? Однако же в странный интернат я попал.
— У вас, конечно, свои трудности, Оливер. Вы найдете здесь друзей, которые помогут вам. Я была бы очень рада, если… — Тут зазвонил телефон.
Старушка встает и пробирается к столу, мне становится так жалко ее, что я поднимаю трубку и передаю ей.
— Спасибо, вы так внимательны. — Она отвечает и при этом выглядит несколько растерянно. — Да, он здесь. Вы можете соединить. — Она протягивает трубку мне.
— Меня?
— Телефонистка уже пыталась найти вас в «Квелленгофе».
Кто бы мог мне сюда позвонить? Может, мама? Но еще до того как я приложил трубку к уху, я уже знал, что это не мама, я почувствовал запах ландышей, снова увидел перед собой черные глаза и услышал звуки из «Бранденбургских ворот»…
Тихо и торопливо зазвучал ее голос — прокуренный и грудной:
— Господин Мансфельд?
— Да.
— Вы узнали меня?
— Да.
— Мне надо с вами встретиться.
— Вы сейчас где?
— В отеле «Амбассадор». У входа со стороны Фридхайма. Вы можете приехать?
Неплохое начало. Я успею вылететь отсюда до того, как увижу свою комнату!
— Кое-что произошло.
— Я сейчас приеду, — быстро сказал я.
Иначе ей может прийти в голову рассказать мне обо всем по телефону. Да что же это такое, стоит мне только познакомиться с женщиной, как я тут же попадаю в беду.
— Вы сможете придумать какую-нибудь отговорку?
— Хорошо, — отвечаю я, так как мне уже пришло в голову кое-что подходящее, — хорошо, мадам, я потороплюсь, чтобы вы могли уехать домой. — Я кладу трубку, чтобы она не могла возразить. — Мне очень жаль, — обратился я к фрейлейн Гильденбранд, — но мне нужно совсем ненадолго отлучиться. Подруга моей матери остановилась перекусить в отеле «Амбассадор» и хотела бы до своего отъезда повидаться со мной.