Любовь в одно касание
Шрифт:
– Лена, прекрати!
Дальше Даня слушать не мог. Он протопал к своей комнате, громко хлопнул дверью и бросился на кровать. Схватив наушники с тумбочки, врубил на всю рок и закрыл глаза. В голове кружились обрывки только что услышанного разговора, сердце переполняла целая какофония чувств. Значит, это он причина их брака, ради него родители столько лет терпели друг друга, пытаясь изображать из себя образцовую семью. И вот сейчас отец захотел личного счастья, которого был лишен двадцать лет, а мама так боится одиночества, что готова на любые унижения, лишь бы удержать его рядом. Какой-то жуткий,
Глава 14
– Сергеев, что ты ее гладишь, это шайба, а не кошка! – крикнул Нил, наблюдая за тем, как ребята пытаются развить в себе чувство шайбы. – Еще раз, смотрим! Верхняя рука отвечает за все движения клюшки. – Он согнул ноги в коленях, расслабил плечи, показывая, как нужно держать клюшку. – Медленно водим шайбу вправо-влево и прислушиваемся к своим ощущениям. Тогда придет понимание, где находится шайба: на мыске, на пятке или в центре крюка. Не торопимся, бросок отрабатывать будем чуть позже.
Ребята недовольно заголосили, всем не терпелось начать забивать уже сейчас, но для этого было слишком рано. Даня наблюдал, как мальчишки гоняют по катку с шайбой через змейку, изо всех сил стараясь не упустить ее.
– Теперь пошли через змейку спиной вперед! – скомандовал Даня. – А теперь быстрые перекладывания!
Ребята употели и, снимая форму, выглядели красными, всклокоченными, но очень довольными.
– Спасибо, Даниил Сергеевич! – крикнул Рыжко и широко улыбнулся тренеру.
Борисыч довольно скоро поставил Даню тренером и на лед, увидев, что он отлично справляется в зале: хорошо контролирует и направляет ребят, держит дисциплину, и пацаны его уважают. Главный тренер выделил вдобавок полтора часа по вечерам на его личные тренировки, на которых уже присутствовал сам.
– В целом ты не растерял мастерства, только надо бы физическую форму поднабрать, а то быстро выдыхаешься. Из-за этого падает концентрация, и ты шайбу теряешь, – после первой тренировки сказал ему Борисыч, который выглядел очень довольным. – Через месяц выпущу тебя в старшую группу, а еще через пару-тройку – в первый матч.
– Спасибо, Василий Борисович! – искренне поблагодарил Нил, снимая шлем.
Он действительно устал и повис на бортике, едва стоя на ногах. Но, упахиваясь до седьмого пота, он забывал о том кошмаре, который творится дома. Специально работал до изнеможения и уходил из школы поздно вечером, когда там уже не оставалось никого, кроме охраны. Приходил домой и, приняв душ, заваливался спать. Борисыч оформил Даню в штат как младшего тренера, но только с условием, что плата за собственные тренировки будет автоматически вычитаться из его оклада. Таким образом, по Данькиным подсчетам, у него должно оставаться не меньше двадцати тысяч в месяц на личные нужды.
После того безобразного скандала, который он застал, вернувшись домой, ему едва ли хотелось говорить с родителями. Они, конечно, попытались объясниться и сказать, что он все не так понял и все услышанное было сказано в пылу гнева. И что, конечно же, они его очень любят и никогда не считали обузой, но слов обратно не вернешь и память себе не сотрешь. Поэтому Даня закрылся от них, полностью сосредоточившись на себе. Перед ним стояла глобальная задача вернуться в спорт, когда истечет срок допингового отстранения, и на подготовку к этому моменту он тратил все свободное время и силы.
Отец быстро собрал вещи и ушел через два дня после ссоры, невольным свидетелем которой стал Даня. Целыми днями мама была совсем одна, и сын не мог не замечать, как сильно она изменилась в последнее время. По квартире больше не разносились умопомрачительные запахи ее кулинарных шедевров, она перестала интересоваться делами Дани, и все чаще он заставал ее на кухне с остекленевшим взглядом, которым она смотрела на кипящую за окном жизнь. Будто ждала того, кто уже никогда не вернется. Даня очень хотел ее поддержать, но не знал как. Да и обида мешала сказать какие-то важные для нее слова, пусть простые и избитые.
Тем временем жизнь не стояла на месте, и наступил день выступления Дианы. Честно говоря, не было особого настроения куда-то идти, но ради нее он должен был сделать над собой усилие. Ради такого случая он даже нашел в недрах шкафа классическую рубашку и надел ее вместо обычных толстовок и футболок.
– Куда-то собираешься? – Мама осторожно постучала в дверь и просунула голову, будто боялась вмешиваться в его личное пространство. После ухода отца квартира казалась совсем пустой и слишком большой для них двоих, и все чаще Нил подумывал о переезде. Но у него пока не было на это денег, да и бросать маму одну в такой ситуации было бы неправильно.
– Ага. На студвесну в универ, – ответил Даня, отряхивая несуществующие пылинки с одежды. Он чувствовал непривычную неловкость в присутствии самого близкого человека.
– Тебя ждать к ужину? – с надеждой спросила мама.
– Не знаю, ма, я, наверное, поздно вернусь, – с сожалением ответил Даня, чувствуя угрызения совести из-за того, что опять оставляет ее одну.
– Хорошо. Повеселись как следует, – через силу улыбнулась она и скрылась за дверью.
Даня вздохнул и вышел в коридор. Набросил куртку, обулся и ушел, взглянув на время – он опаздывал, и нужно было поторопиться, чтобы Диана не подумала, что он передумал.
Когда он приехал, на крыльце возле входа уже толпились студенты: кто-то курил, кто-то просто болтал, кто-то втихаря потягивал пиво из банок. Сегодня им разрешили делать все, что они хотят, поэтому преподаватели не особо следили за порядком. Только декан мехмата пожурил кого-то за распитие спиртных напитков и напомнил, что в корпус алкоголь проносить нельзя. Даня скептически поднял брови – как будто кто-то будет слушать эти предупреждения! Он еще со школьных времен помнил, как ребята тайком проносили выпивку на дискотеки.