Любовь в заказе не значится
Шрифт:
Два поворота направо.
Один налево.
Длинный коридор.
Снова направо, и в ноздри ударил свежий, пахнущий сиренью воздух.
Только на улице, все еще боясь разреветься, Ольга открыла глаза. Не показалось. Больше не было серых стен. Вместо тусклой лампочки на небе сияли звезды, и Мерседес с открытыми дверями уже ждал их у крыльца.
Дипломатично отвернувшись в сторону, Николай разглядывал какой-то куст. Появления босса он словно и не заметил. Игорь усадил Ольгу на заднее сиденье, сам опустился рядом,
Никакой лишней суеты. Тихо, спокойно, будто эти двое мужчин каждую ночь забирали из полиции таких несчастных дур, как она, и увозили в роскошную квартиру Варшавского.
Это было нереально. Абсолютно. Казалось, если сейчас снова зажмуриться, а потом открыть глаза, то уютный салон Мерседеса окажется сном. Так было бы правильно. Чтобы потом истратить кучу денег на адвоката и ремонт машины мужа. Чтобы пройти семь кругов ада, выслушивая обвинения и подписывая сотни бумажек.
За два часа в холодной камере она уже успела морально подготовиться к такому развитию событий. Без радости, но со смирением. Глупо было отрицать свою вину. В списке смягчающих обстоятельств женское отчаяние не числилось. Но то, что сделал Игорь… К такому Ольга не была готова совсем.
От облегчения под тихий шум двигателя ее развезло еще сильнее, чем в камере. Глаза горели огнем. Чтобы не разреветься, приходилось постоянно держать голову задранной вверх, а чтобы Игорь не услышал позорный стук зубов - изо всех сил сжимать челюсть.
Со стороны, наверное, смотрелось смешно. Так же, как и босоногая разодетая фифа в грязном обезьяннике. Чудо, что Игорь не смеялся над ней и даже не улыбался своей фирменной ироничной улыбкой.
– Ты еще долго китайскую вазу изображать будешь?
– после одного из светофоров он силой притянул ее к своей груди.
– Зря ты… - ком подступил к горлу.
Остатки сил, что помогали сохранить "лицо", вмиг истлели. По щекам побежали слезы.
– Я же предупреждала тебя, - она уже не пряталась. Подняла голову. Сквозь слезы посмотрела в глаза, - бедовая я. И, кажется, это уже не лечится.
Горячие, чуть шершавые подушечки пальцев прошлись по щекам, убирая слезы. Тяжелый, понимающий взгляд прошил насквозь.
– Будет видно, - Игорь снова притянул ее голову к своей груди и обнял еще крепче.
– Дома расскажешь подробно. И чтобы больше никаких побегов и геройств. Догонять я так и не научился, а сама возвращаться ты не умеешь.
– А нужно ли оно тебе?
Ольга коснулась губами рубашки, закрывая себе рот. И зачем только ляпнула? Зачем вообще что-то еще спрашивать, если уже получила так много?
С минуту Варшавский молчал. За грудиной гулко и спокойно билось его сердце. Сильные руки баюкали на груди. Машина легко летела по ночному Питеру, приближая их к дому.
Ответ был не нужен. Ни чересчур фантастическое "да", ни слишком реальное "нет". Она обошлась бы и тишиной. Но Игорь все же ответил.
– Поздно.
Забрав Ольгу домой, Игорь был уверен, что худшая часть вечера уже позади. О муже и ребенке он знал из досье и примерно предполагал, почему сына не оказалось в ее справке о составе семьи.
Однако слушать женскую исповедь вживую оказалось гораздо хуже, чем вид сырых стен вонючего обезьянника и логических умозаключений.
От начала рассказа до момента, когда, выговорившись, Ольга замолчала, он успел опрокинуть в себя три рюмки рома и влить в саму Власову две чашки горячего чая все с тем же ромом.
– О том, как давно Хасим все задумал и как готовился, я узнала лишь спустя полгода.
Раскрасневшаяся, уставшая, Ольга больше не плакала. Поджав ноги, она сидела рядом с ним на диване и обнимала свою кружку. Уже третью.
– Купил нотариальное разрешение на вывоз ребенка?
– горький смешок сдержать не удалось.
Судьба. Слишком хорошо Игорь помнил, как вместе с сестрой первый раз вывозил на лечение племянника. Урод-папаша так и не явился в нотариальную контору. Смотреть в глаза жене, которую бросил с больным ребенком, ему показалось страшнее, чем дать шанс другим помочь сыну.
– Да, - Оля вдохнула аромат грога.
– Паспорт у Никиты был, мы дважды катались на море в Испанию. Не хватало лишь разрешения, но за деньги решается все.
– На таможне копия не остается, так что, если мальчик не жаловался, он не рисковал.
Ольга сделала большой глоток и отрицательно замотала головой.
– Никита был уверен, что я приеду вслед за ними. Он тогда еще не знал, что впереди у него… - она на секунду замолчала, - …другая мама и новые бабушка с дедушкой. А потом был развод и решение, что ребенок остается с отцом.
– Ты оспаривала?
– Первый год я только этим и занималась. Продала все, что можно. Из общей квартиры меня выселили сразу, но была еще своя однушка и украшения. Истратила сумасшедшие деньги на адвокатов… Впустую. Пыталась завести дело через Интерпол. Сама летала в Дубай…
– Откуда тебя депортировали, - было ясно без продолжения.
– С пожизненным запретом на въезд в Эмираты и еще с десяток арабских стран.
– Лихо!
Послышался смех. Тихий и очень похожий на треск сухих веток.
– Мои адвокаты хорошо старались. Они отрабатывали каждый доллар. Из-за них Хасиму пришлось обращаться к бывшим коллегам, а в посольстве не мелочились.
Игорь прикрыл глаза рукой. Масштаб войны, которую развязала за ребенка Ольга, превосходил все его фантазии. Эта женщина действительно не умела останавливаться. Бедовая - она не преувеличивала.
– И теперь он с сотрясением в больнице, - вместо нее закончил рассказ Варшавский.
– Я не хотела… Вернее, мне не жаль этого гада, но я не планировала аварии.