Любовь в законе
Шрифт:
– А зачем на замок? – с легким возмущением спросила она, услышав характерный щелчок.
– Ну, автоматически…
– Я думала, проводница нам чай подаст. Хотя, может, и не надо. Увидит меня, появятся вопросы, а потом Боря придет. Он такой, что и спросить может…
– Может, по пять капель? – с заговорщическим видом спросил Кирилл.
– Так это для Бори, – глянув на свою бутылку, мотнула головой Полина.
– Так он же за водкой посылал, а это коньяк.
– Не было водки, только это.
– А мы новую бутылку возьмем.
– Не
– В самый раз… Ну так что?
– Ну, я не знаю. – Полина в раздумье свела ноги вместе, инстинктивно пытаясь натянуть на колени подол сарафана.
– Да ладно тебе: не знаю, не знаю……
Ноги она прикрыть не смогла, но Кирилл на них не смотрел. Его больше интересовала ее грудь, просвечивающаяся из-под сарафана. Взгляд у него был жадный, жаркий…
Кирилл решительно скрутил пробку с бутылки, полез в свою сумку, достал оттуда розовую кружку с Карлсоном, налил в нее коньяк, поставил перед Полиной. Себе он налил в стакан из-под чая, забытый проводницей.
– Ну, за знакомство!
– А запивать?
– Э-э… – Кирилл глянул на стол, но там, кроме пустой бутылки из-под минералки, ничего не было. – А обязательно?
– Ну да.
– Запивать вредно для сердца.
– Мое сердце и так разбито. А не запивать я не могу. В нашем вагоне у проводниц можно кока-колу взять…
– Ну да, сейчас.
Кирилл вышел из купе, механически закрыв дверь. Полина немедленно полезла в сумочку, трясущимися руками достав оттуда спичечный коробок с дозой клофелина. Ее спина взмокла от холодного пота, когда она всыпала порцию в коньяк Кирилла. Ощущение такое, будто в огонь руку суешь. Может, потому и появилось такое выражение – «преступник попался на горячем»? Так это или не так, но, выбросив пустой коробок в окно, Полина испытала невероятное облегчение. И такая вдруг приятная немощь ею овладела, что захотелось лечь. От такого искушения отказаться она не могла.
Она легла на спину, одну ногу вытянула по всей длине, а другую согнула и отвела в сторону так, чтобы коленка уперлась в стенку. А вскоре появился Кирилл с бутылкой «Пепси-колы». Он почему-то решил, что Полина раздвинула ноги для него, и с ходу подсел к ней, едва не зацепившись пятой точкой за узкий край лежака. Его рука потянулась к ее обнаженному бедру.
– Эй, ты чего?
Она резко села, уткнувшись затылком в фонарь под верхним лежаком, и подобрала под себя ноги. А Кирилл и не думал пересаживаться. Он открыл бутылку «Пепси», но неудачно: хлынувшая из нее пена с шипением выплеснулась ему на брюки. Впрочем, это его не разозлило, скорее, наоборот.
– Хороший знак, ты не находишь? – маслено улыбнулся он и протянул ей бутылку, с которой все еще стекала пена.
– Что, прямо из горла?
– А что, не умеешь?
– Да я, в общем-то, все умею.
– Вот за это и выпьем!
Он протянул ей свой стакан, в котором уже растворился клофелин. Полина похолодела. Неужели Кирилл раскрыл ее замысел? Так в старину гость предлагал обменяться кубками с хозяином, чтобы не стать
– Нет, я с Карлсоном хочу, – кивком головы показала она на кружку.
– А чего в нем такого интересного? – весело спросил Кирилл.
И как бы невзначай положил руку на ее коленку, поднятую до уровня плеч.
– Штанишки с моторчиком.
– А как насчет моторчика без штанишек?
– А он у тебя что, без топлива работает? – хихикнула она.
– Нет, но мы сейчас заправимся!
Он залпом осушил кружку, выдохнул спиртовую горечь в кулак.
– Хорошо пошло!
Похоже, он всерьез решил, что Полина будет пить из стакана. Пришлось выкручиваться.
– Мне тоже нужно заправиться!
Она вырвала у него кружку, налила в нее коньяка, выдохнула воздух, но в последний момент передумала подносить ее ко рту.
– А ты? За наше заводное знакомство!
– Ну, если ты заведешься…
– Уже завожусь.
Полина опутала его поволокой своего взгляда, красноречиво провела языком по верхней сочно накрашенной губе. И обольстительно улыбнулась, когда Кирилл выпил из стакана.
– А как я завелся, знала бы ты!
Он вдруг резко развел ее согнутые в коленях ноги, лбом уткнулся в ее грудь.
– Эй, а поговорить? – с натугой спросила она, пытаясь оттолкнуть его от себя. – Или ты уже напился?
– Я напился? – возмутился он. – Знаешь, сколько мне нужно, чтобы напиться?
Он отстранился от нее, потянулся к бутылке. Полина воспользовалась моментом и села к нему боком, сунув выпрямленные и сведенные вместе ноги под стол. Одной рукой Кирилл протянул ей кружку с коньяком, другой обнял ее за талию. Но это не так страшно, как если бы он лез к ней под подол сарафана. Впрочем, он считает, что у него все впереди. А что, если клофелин просрочен? Или бракованный? Бывает же такое, что лекарство не действует…
– Мне кажется, ты торопишься. – Руку со своей талии она не сняла, но недовольство выразила:
– А как не торопиться, если жить осталось всего три недели?
– У тебя что, СПИД?
– Хуже. У меня семья. Три недели на море, а потом обратно домой. У меня сейчас день как год, а минута как день.
– Нет, минута как… Давай посчитаем: в году триста шестьдесят пять дней, а в сутках – двадцать четыре часа по шестьдесят минут в каждом. Двадцать четыре умножаем на шестьдесят, получаем… получаем… Сколько это получится?
– А зачем? – удивленно посмотрел на нее Кирилл.
– Ты что, считать не умеешь?
– Умею. Двадцать четыре умножить на шестьдесят…… – От напряжения мысли он даже убрал руку с ее талии. Именно этого Полина и добивалась. Не зря, оказывается, она поставила перед ним эту бестолковую по своей сути задачку. – Ну, тысяча четыреста сорок.
– Ну вот, тысяча четыреста сорок больше, чем триста шестьдесят. Значит, у тебя не одна, а пять минут идут как день. Или четыре минуты? Тысяча четыреста сорок разделить на триста шестьдесят пять – сколько там будет?