Любовь в законе
Шрифт:
– Ты кто такой? – ткнув пальцем в грудь Севастьяну, спросил один, лысый, с деформированным черепом и скривленным от природы лицом.
Так захотелось вдруг схватить его за палец и взять руку на болевой прием! Но ведь этот нахал не один.
– Работаю здесь, не видишь, что ли?
– А хозяин где?
– Так для себя работаю.
– Я спрашиваю, хозяин где?
– Ты что, не понимаешь? Если я для себя работаю, значит, я хозяин.
– Ты, это, не быкуй, не надо, – предостерегающе сказал второй, с такой же дефективной физиономией. – Мы не
– Любить вы у себя дома будете, – бесстрашно посмотрел на него Севастьян. – А пока вы у меня в гостях, то нечего мне здесь указывать. Чего надо, зачем пришли?
– Борзый ты, пацан.
– Пацаны на улице, за колесиком бегают. Надо чего?
– Ты дом, говорят, продаешь?
– Кто вам такое сказал? – удивленно вытянулся в лице Севастьян.
– Не важно.
– Не продаю я ничего…
– А чего так?
Севастьян мог поклясться, что мгновение назад в зале были только он и два его незваных гостя. И совсем непонятно, как прямо посреди комнаты появился Макар. А это был он. Такой же взрослый и матерый, но чуть более ухоженный, чем прежде.
– Потому что для себя строил, – ответил Севастьян, с плохо скрываемым недоумением глядя на своего врага.
– Ты ж его прошлым летом строить начал, – показал свою осведомленность тот.
– Этим летом и закончу. Ну, почти…
– Сколько ж тут квадратов?
– Если без подвала и чердака, то двести шестьдесят.
– А если с подвалом и чердаком?
– Там еще конь не валялся.
– Ну, коня мы всегда успеем подселить… Неслабо ты размахнулся, парень.
Севастьян хорошо помнил, как дрался с Макаром, как бил, как получал. Он тогда был готов его убить, и сам мог погибнуть от его пули… Но не похоже было, что Макар собирается поквитаться с ним за прошлое. Не для того он здесь. А если старое помянуть, тогда глаз долой. Макар сам по себе опасен, и еще церберы у него…
– Я смотрю, подвесные потолки у тебя, розетки низкие, – осмотрев комнату, сказал непрошеный гость. – Камин, правда, не очень, в мрамор бы его взять. Но это не проблема… Работает хоть?
– Кто работает? – не понял Севастьян.
– Камин, – свысока усмехнулся Макар. – Как там у тебя с девками?
Севастьян не собирался отвечать на этот вопрос, но в зал вдруг вошла Зойка. И тут же попала под оценивающий взгляд Макара.
– Вижу, что ничего у тебя с девками.
Чувствовалось, что Зойка ему понравилась. Но ведь иначе и быть не могло.
– Она не девка, – нахмурился Севастьян.
Надо отдать должное, Зойка вовремя поняла, что ей здесь не место, и улизнула обратно на кухню. Парень с дефективной физиономией направился было за ней, но Севастьян его осадил.
– Куда? – вырвалось у него грозно.
– Ну, ты, Сева, фрукт! – хмыкнул Макар, движением руки остановив своего охранника. – Как был борзым, так борзым и остался.
– Это мой дом. И мне здесь решать, кому ходить, а кому стоять, – исподлобья, как осажденный через бойницу в крепостной стене, посмотрел на него Севастьян.
– Да никто не тронет твою бабу. Не за тем
Макар вышел из зала, заглянул на кухню, где возле окна спиной к нему стояла Зойка. Ощупал взглядом стены, потолок, облизнул глазами стройную девичью фигурку. Но задерживаться он здесь не стал. Осмотрел одну комнату, другую, поднялся на второй этаж. И там ему все понравилось.
– Хороший у тебя дом, – сказал он, – светлый. И снаружи хорошо смотрится. И река рядом, пляж свой можно сделать, лодку завести, да?
– Все можно, были бы деньги.
– Ну, с деньгами у меня без проблем. Поэтому я могу позволить себе такой дом.
– Пожалуйста, но в другом месте.
Макар стоял посреди холла, пристально глядя на Севастьяна. Он, казалось, гипнотизировал его, но ему не удавалось подавить волю собеседника.
– Ну зачем же в другом месте? Я хочу здесь! – хищно сузил глаза Макар. – За деньги, само собой. Ты получишь за этот дом пятьдесят тысяч долларов. Сам понимаешь, это очень большие деньги.
– Нет.
– Хорошо, пусть будет восемьдесят тысяч. Но это потолок.
– Дом не продается.
Макар подал знак, и его телохранители вышли во двор.
– Нравишься ты мне, парень. По-хорошему нравишься, – недобро усмехнулся он. – И со мной за Полинку сцепился, и с отморозком, который на нее наехал… А знаешь, что с этим отморозком случилось? Нет его больше, лежит себе в земле, ждет второго пришествия. А мог бы жить, баб любить… Но нет его. Потому что неправильно себя повел. Ты его ударил, а я его уничтожил. Потому что очень сильно этого захотел. Натура у меня такая – всегда всего добиваться. Поэтому сейчас этот город мой. И мое слово здесь – закон. Да я и сам в законе… Короче, мне нравится этот дом, и я хочу здесь жить. Завтра к тебе подъедут люди, привезут восемьдесят тысяч долларов. Возьмешь – хорошо, нет – извини. А дом все равно будет моим. Потому что я этого хочу.
Макар смотрел на него немигающим взглядом. Глаза страшные, холодные и блестящие, как ледышки. Как ни храбрился Севастьян, ему стало не по себе.
Прощаться Макар не стал, просто повернулся к нему спиной и вышел из дома. Севастьян прошел в комнату, откуда было видно, как он садится в роскошный черный «Мерседес». Охранник услужливо распахнул перед ним дверь, и он, как барин, погрузился в темные и комфортные глубины кожаного салона.
– Телохранители, блин, – в ужасе от собственного бессилия, пренебрежительно усмехнулся Севастьян. – Сволочь.
Была бы у него «СВД», он запросто мог бы снять Макара одним выстрелом. Можно было срезать его автоматной очередью… Но не было у него ни винтовки, на автомата. Да и ввязываться в это безобразие не хотелось. Он любил Полину, но у него и в мыслях никогда не было убивать соперника. Из-за дома он тоже не станет лить кровь.
Сзади тихонько подошла Зойка, он спиной почувствовал ее взволнованное дыхание.
– Он что, дом купить хочет?
– Хочет. За восемьдесят тысяч долларов.
– Это очень большие деньги.