Любовь во времена драконов
Шрифт:
— Да, как Первый Дракон знает твое имя? — спросил Костя Балтика, его один опухший глаз был закрыт, кровотечение из носа и его нижней губы прекратилось.
У Балтика, видимо, дела обстоят лучше, чем у Кости… всего лишь красная шишка на челюсти и зубчатый порез на глазу, но нос, казалось, не был снова сломан, несмотря на его рычание во время боя. Он не ответил Косте, вместо этого он наблюдал за мной, как кот, который смотрел в чашу со сливками.
— Это все меняет, сказала Май Габриэлю.
— Как так? — Он нахмурился.
— Она
— Абсолютно нет, — согласилась Эшлинг. — Я не знаю о нем столько, сколько Май, поскольку она имела дело с ним, когда она преобразовала сердце дракона, но то, что я слышала, заставляет меня думать, что призывать его почти невозможный акт.
— Мы только что стали свидетелями этого акта, поэтому он не может быть невозможным, — прокомментировал Доктор Костич оттуда, где он сидел, пил дорогое шампанское Балтика.
— Нет, но Эшлинг права… я разговаривала с Kаава после того, как я заново сформировала сердце, она сказала мне, что единственный способ вызвать Первого Дракона это преобразовать его… и это случалось лишь пару раз. Ясолд сделала это триста лет назад. Я сделала это два месяца назад. — Взгляд Май обратился к Балтику. — Каава не упоминала о других его преобразованиях.
— Сердце дракона преобразовывалось всего четыре раза, — сказал Балтик, снова глядя мне на лоб. Я спросила саму себя и потерла метку, не чувствуя ничего особенного. — Попытки предпринимались несколько раз, но это не тот акт, который легко совершить.
— Видите? — Спросила Эшлинг, подталкивая мужа. — Теперь вы должны отменить войну.
— Это ничего не меняет. — Он медленно покачал головой.
— Согласен. Балтик отказывается признать решение вейров, поэтому он воюет с нами, — сказал Костя, глаза его стали черными, как ночь.
— Габриэль? — Спросил Дрейк.
Габриэль и Май обменялись многозначительным взглядом.
— Согласен, — медленно произнес Габриэль, поворачиваясь ко мне. — Я сожалею, Ясолд.
— Не так жаль, как мне, — сказала я, мое горло сжалось от слез.
— Бастиан? Цзянь? — Спросил Дрейк у двух молчаливых виверн.
— Все, чего я добиваюсь, это возмездия за смерть членов моего клана, — неохотно сказал Бастиан. Его взгляд на мгновение задержался на Балтике, враждебность в его глазах медленно угасла, когда он покачал головой. — Я не знаю, чему верить. Кажется немыслимым, что Первый Дракон будет терпеть кого-то, кто убил его потомков, и все же есть доказательства … Балтик был с Фиатом.
— Ты тоже устал это отрицать, да? — Я перевела взгляд на Балтика.
— В высшей степени.
— Я согласен с другими вивернами, — наконец сказал Бастиан, глядя на Цзяня.
— Чуань Жэнь приветствует возможность войны, — сказал он.
— А ты? — Я не
Он слегка наклонил голову, выражение его лица было непроницаемым.
— Я сын своей матери.
— Типичный ответ дракона, — фыркнула Эшлинг.
— Тогда мы все согласны, — сказал Дрейк.
Лицо Габриэля было мрачным, когда он сказал:
— Ясолд де Бушер, рожденная серебряным драконом, с глубоким сожалением и немалой долей скорби объявляю тебя уроборосом.
Что-то внутри меня дрогнуло от его слов, какая-то неуловимая связь с ним, Май и другими серебряными драконами. Как будто внезапно оборвались крошечные шелковые нити.
— Ясолд де Бушер, — сказал низкий голос Кости. Я посмотрела на него со слезами на глазах. — Бывшая когда-то парой черного дракона, я объявляю тебя уроборосом.
Я попятилась назад к Балтику. Он поддержал меня, его лицо потемнело от гнева, когда он посмотрел на виверенов.
— Отныне тебя зовут Уроборос и ты находишься за пределами вейра, — сказал Дрейк, его лицо было бесстрастным, но глаза блестели от эмоций. — С этого момента между нами началась война. Если вы обратитесь за поддержкой в этом вопросе, вы можете сделать запрос любому виверну, признанным вейром. Безопасный проход будет предоставлен в и из совещательной комнаты.
Я подавила рыдание. Все снова пошло наперекосяк.
— Я не хочу больше смертей, — сказала я Балтику, бесстыдно прижимаясь к нему.
— Не будет, — сказал он, глядя поверх моей головы на других виверн. — Если они оставят нас в покое.
Габриэль, казалось, собирался что-то сказать, но вместо этого покачал головой и, обняв Май, ушел.
— Ясолд… — Эшлинг протянула руку, чтобы прикоснуться ко мне, но Дрейк взял ее за руку и потянул за собой. — Пожалуйста, пришли Джима сегодня вечером. Думаю, ты уже устала от него.
Бастиан и Цзянь, обменявшись взглядом, что-то пробормотали и последовали за ними.
— Ах. Похоже, стражи наконец-то прибыли, — сказал доктор Костич, взглянув на подъездную аллею. За машинами вивернов стоял черный фургон. Он скользнул взглядом по нам, колеблясь несколько мгновений. — Я понимаю, в свете сегодняшнего дня я готов снять обвинения о нападении на меня при условии, что ты отдашь мне на хранение меч света Антонии фон Эндрес.
— Ты сошел с ума, — сказал Балтик.
— Напротив, я в здравом уме. Я также очень серьезно отношусь к тому, что Талли заплатит за оскорбление, нанесенное мне во время нападения на дом серебряного виверна, как и сегодня. — Он поднял руку и из фургона выскочили двое мужчин, трусцой бежавшие к нам через поле.
— Ты не отведешь меня в Акашу! — Я схватила Балтика за руку, паника захлестнула меня.
— Нет, — спокойно ответил Балтик.
— Это твое решение, — сказал Костич, выглядя лишь слегка заинтересованным. — Меч или твоя пара. Или ты собираешься воевать с L’audela, как и с Вейрами?