Любовь Яровая
Шрифт:
Кошкин. Были. Отослал.
Швандя. Уже на мост?
Кошкин. Нет, другое направление. К пустырю.
Швандя. А почему же не на мост?
Кошкин. Потому, что мост Яровому нужен.
Швандя. А-а… Это как же?
Кошкин. Скоро увидишь. Теперь статья другая. Всем им скоро крышка. Позиции ещё днём взяты. Под Усонью белые в мешке, прочие бегут.
Швандя (радостно).
Кошкин. Завтра здесь будут. Сейчас задание — пока они не пришли, не только жегловцев спасти, но и всю тюрьму не дать.
Швандя. Не дай. Весь гарнизон на ногах.
Кошкин. Поглядим.
Швандя (после некоторой паузы). Надо, товарищ Роман, зараз же все массы поднять!
Кошкин. Ну, это ты хватил! Поди подыми.
Швандя. Раз плюнуть!
Проходит патруль.
Кошкин. Тсс…
Швандя (доверительно). Что оно такое, товарищ Роман? В наших местах молодой месяц белый колер оказует, а тут обратно! И ежели сплющить глаза и обратно сразу расплющить…
Кошкин. Молчи!
Швандя. Я к тому, что ежели её взять в мировом масштабе…
Кошкин (тряхнув его). Ну! (Слушает. После паузы.) Сейчас без четверти. Ровно к часу ребятам всем быть на пустыре позади школы, в зарослях. Дождись остальных товарищей и веди прямо на пустырь. (Уходит.)
Из-за угла, напевая, идут военный писарь и Махора.
Швандя. Кого это ещё чёрт сюда сунет?
Махора. Очень великолепная погода.
Писарь. Лучше некуды.
Швандя. Опять эту халду принесло…
Писарь. Прошу, Махорочка, садиться.
Швандя. Тфу ты, жаба! Чем бы их пугнуть?
Писарь. К этой погодке да, например, любовь.
Махора. Это совсем уж будет лишнее.
Писарь (подвигается к ней). Никогда! Чего же вы на край отсунулись?
Махора. Так вы ж форменно стесняете!
Писарь. Напротив. А вы так на землю осунетесь. Свободная вещь. Вы уж наполовиночку сидите. Позвольте поддержать. (Обнимает её за талию.)
Швандя ущипнул Махору, та вскрикивает.
Махора (вскакивая).
Писарь. Кто? Я?
Махора. Да то какой же ещё родимец!
Писарь. Да чтоб я треснул, ежели в случае я вас преждевременно ущипнул.
Махора. Да я тебя так тресну! Да меня, может, сам прапорщик Стамескин ни разу не щипал. Мразь необразованная! (Уходит.)
Писарь, потрясённый, идёт за нею. Проходит кучка граждан, тихо разговаривают.
Первый голос. Ну и бесятся! С вечера всё «Боже, царя храни».
Второй голос. Да ништо. Нынче «Боже, царя храни», а завтра, может, «Спаси, господи, люди твоя».
Третий голос. Да, кажись, уж недолга песня.
Швандя (появляется из своей норы). Как с разговору, товарищи, видать, вы упольне сознательные, но, между прочим, эти белые гады, удиравши, зараз всех ваших товарищей вешать станут. А вы на этот ремиз глядеть будете?
Граждане подозрительно косятся на него.
Четвёртый голос. Что ж, покажут, так поглядим.
Швандя. Значит, вы допущаете, чтобы белые палачи убивали?
Пятый голос. Видали мы палачей всяких мастей.
Швандя. Значит, вы несознательные!
Первый голос. А ты кто такой?
Второй голос. Большевик аль провокатор.
Швандя. Кто? Я?
Третий голос. Да, ты.
Первый голос. Конечно, провокатор.
Четвёртый голос. А ну, ребята, заходи.
Пятый голос. Пощупать его.
Окружают Швандю.
Швандя. Товарищи, граждане… Я не курица и, обратно, не баба.
Первый голос. Гусь, видать!
Швандя. Жаль, что, понимаете, время нету, а то бы я вам, обратно, разъяснил. (Хочет идти.)
Второй голос. А ты постой.
Швандя. Ей-бо, некогда. Ну, между прочим, прошу обратить внимание: на Слободке у бабы чертёнок родился, всем лестно поглядеть… А на нижеследующей улице магазин золотых часов распеёртый, и кто хотит, получает…
Третий голос. Да ты зубы не заговаривай.
Четвёртый голос. Свои вылетят.
Швандя. Никогда… Да вы, тов… бра… граж… граждане, скажите, вы белые аль обратно?