Любовь Яровая

Тренев Константин Андреевич

Панова. Нет, это не мерка! Ваш муж, как и мой, была прекрасные люди. Мой муж был славный архитектор, созидал дворцы и храмы, а погиб от укуса одной вши. И нет больше творца, не создаёт новых дворцов и храмов. Их вошь съела.

Любовь. Создадут другие.

Панова. Не в России, милая. Здесь вошь — царица, всё съест.

Любовь. Есть паразиты хуже вшей. Вот они моего мужа съели и ребёнком закусили. Ваш муж дворцы строил, а мой в это время в тюрьмах сидел. Дворцы вы

себе строили, а нам казематы… А на германской войне ваш муж был?

Панова. Нет!

Любовь. Правильно! Защищать отечество могут только опасные враги и хамы, а сыны отечества прятались за спиной этих врагов. Мой муж говорил, прощаясь: «Жди, Люба, принесу с фронта новую жизнь, а за старое с ними сочтёмся». Так я теперь его именем предъявляю счёт.

Панова. За мужа?

Любовь. Нет, за всех «хамов», что вам дворцы строили!

Входит Колосов.

Колосова. С преддверием праздника! Люба, здравствуйте! Здравствуйте, Павла Петровна! А мне Елисатов сказал, пришли… Так я… пришёл…

Панова. Положим, прибежали!

Колосова. Прибежал!

Панова. Отдышитесь. Воды выпейте.

Колосова. Проголодались? (Достаёт кусок булки, угощает.)

Любовь. Нет, спасибо.

Колосова. Ну, как вы?

Любовь. Ничего. Вернулась вот. Деревню белые сожгли.

Колосова. С преддверием… Ну, ничего, новую построим…

Любовь. Вы, Ваня, как?

Колосова. Мечтал завтра проведать вас, а вы пришли сегодня.

Панова. Вот счастливец! Действительность предупреждает мечты.

Колосова. А у меня всегда так: не успею пожелать людям преддверия праздника, глядь — у самого уже праздник.

Панова уходит.

(Любови.) У вас в глазах нехорошо.

Любовь. Да… Нет, это от усталости…

Звонок телефона.

Увидала сейчас в окне у Горностаевых одну вещь…

Опять звонок телефона.

Очень странно…

Входит Татьяна.

Татьяна (берёт трубку телефона). Товарища Кошкина? Сейчас? Товарищ Кошкин, к телефону!

Колосов

уходит. Из кабинета выходят Кошкин, Елисатов.

Кошкин (в телефон). Да, да! Угу… Буржуев всех в окопы немедля. Да, да…

Елисатов. Товарищ Кошкин, подпишите!

Кошкин (слушая телефон, подписывает бумагу). Да, да! Кто это с ятем и ером пишет?

Елисатов. Это секретарь из финансового отдела. Никак не может отвыкнуть. (Ваял бумагу, ушёл.)

Кошкин (улыбаясь). На сутки в подвал — отвыкнет. (В телефон.) Мобилизовать всех лошадей. Всё. (Кладёт трубку.) Товарищ Яровая, здравствуйте!

Любовь. Здравствуйте! Вчера белые Чугуновку сожгли.

Кошкин. Знаю. Не дали, дьяволы, вам от тифа оправиться.

Любовь. Не до поправки.

Кошкин. Ничего. Временная эвакуация. Уходим без боя. Ждать будете недолго.

Любовь. Товарищ Кошкин, в деревне вас ждут, в лесу и в каменоломнях.

Кошкин. Ага! Вот за это спасибо, товарищ Яровая! Всегда вы с подарочком. Но не с сюрпризом. Я именно этого и ожидал… Много ль там народу?

Любовь. Подходят. Ждут вашего слова: что делать? Я сейчас же возвращаюсь к ним.

Кошкин. Нужно послать с моим приказом другого товарища. Вы же останетесь здесь.

Любовь. Но, товарищ Роман, там у меня ответственное дело.

Кошкин. Здесь для вас более ответственное дело.

Любовь. Если можете мне, беспартийной, доверить…

Кошкин (улыбаясь). Но я уже смог, беспартийный товарищ Яровая. В прошлый приход белых я вам доверил жизнь и свою и товарищей.

Любовь. Ну, что об этом говорить.

Кошкин (тихо). Теперь в том погребе, что вы нас прятали, может кое-что другое придётся прятать.

Любовь. Будет сделано, товарищ Роман.

Кошкин. Швандя!

Входит Швандя, здоровается с Любовью.

Он вас проинструктирует. Через него будем держать связь.

Швандя. Я сейчас, товарищ Яровая, только пакеты раздам.

Кошкин. Ну, вот. Он парень сведущий. Маркса видал, хоть не настоящего, зато дважды.

Швандя. Как это не настоящего, когда и патрет и фамилие?..