Любовь заказывали? (сборник)
Шрифт:
Лариса бросила сумку на заднее сиденье, сама устроилась на переднем. Петр завел мотор.
– Сейчас всю страну проедем, – пообещал, трогаясь.
– Отлично.
– Сначала – Кирьят-Гам, потом – Бер-Шева, потом – Димона, – водил пальцем по карте Петр, придерживая руль левой рукой, – далее минуем Мертвое море и поворачиваем направо, к морю Красному. До упора. Держи! – протянул он карту Ларисе. – Будешь штурманом.
– Есть, мой капитан! – отсалютовала Лариса.
А у Петра защемило сердце старой обидой. Он тогда утром назначил ей встречу в 19.00.
«Есть, мой капитан!» – ответила Лариска, веселая и свежая, как будто не было бессонной замечательной ночи. Потом подкрасила губы и побежала на лекцию. А днем дала согласие Джону.
«Старый козел!» – чуть не выругался Деникин.
Но что там прошлое ворошить! Все равно ничего не изменишь. И главное, никто не знает, как лучше. Если к другому уходит невеста, то, как сказал поэт, неизвестно, кому повезло!
– Кто старое помянет, тому глаз вон, – вдруг хитренько сказала Лариса. Петр поежился: его всегда поражало, когда она угадывала его мысли. На лице, что ли, написано?
– Да уж, – согласился он. И задал вопрос, который никогда не задавал раньше: – Как дела у Джона?
– Нормально, – неохотно ответила она, – на пенсии.
– Не работает?
– Не-а. У них не принято.
– То – «у нас», то – «у них», – улыбнулся Деникин.
– У нас не принято, – поправилась Лариса. – Отработал свое, накопил денег – получи удовольствие. Пока можешь, – добавила она.
– Что так мрачно?
– Ты лучше на дорогу смотри! – Их довольно лихо подрезал новенький «Гольф»-кабриолет. За рулем сидела девчонка в темных очках. Длинные каштановые волосы развевались по ветру. А щекастый очкарик сидел рядом и – даже издали было понятно – влюбленно взирал на лихую водительницу. Израильтяне вообще не относятся к числу аккуратных водителей, но эти вели себя совсем плохо. Деникин возмущенно нажал на сигнал, пожалев, что он не на своем «пятисотом». Клаксон откликнулся таким смешным писком, что Петр от ярости чуть жвачку не проглотил. Однако девушка отреагировала адекватно: повернулась и извиняющимся жестом продемонстрировала свое смущение.
– Лучше б она на дорогу смотрела! – повторил Ларискины слова Деникин, но злость сразу прошла. Девчонка, видимо, даванула на акселератор, потому что «Гольф» вдруг просто улетел от их букашки.
– Понравилась? – хитро спросила Лариса.
– Что я, «Гольфов» не видел? – уклонился от ответа Петр.
– Я не про «Гольф»…
– Девчонка как девчонка, – пожал плечами Деникин. И покривил душой. Потому что – понравилась. И даже чуточку грустно стало. Вот у него «мерс». Фирма. Все такое. А вряд ли такая или похожая девчонка посмотрит на него так, как на этого смешного толстяка. Которому, наверное, даже машину доверить страшно.
«Ну вот, еще и парня обидел», – смутился Петр.
– Понравилась… – подвела итог спутница. – Значит, еще не старый.
До Бер-Шевы добрались быстро. Дорога ровная, чистая. Машин почти нет. Дальше началась настоящая пустыня.
Солнце палило, на асфальте то и дело попадались черные следы торможения. А на обочине – лопнувшие, точнее – разорванные на куски покрышки.
– Отчего так? – спросила Лариса.
– Жаркий
– Может, сбавить?
– Нормально едем.
Вокруг не было песков, привычного синонима пустыни. Так. Выжженная трава. Желто-розовые неровные валуны. Зато – до самого горизонта.
Ни деревца, ни строения. Если б не шоссе да дорожные знаки, легко понять, как водили здесь сорок лет тех, кого отучали от рабства. Впрочем, тут, никого не встретив, можно и дольше пробродить!
Лариса включила музыку. Они неслись по пустыне, а в салоне звучал низкий женский голос. Непонятный древний язык. Непривычная – неевропейская – мелодия. В самой музыке слышалось что-то древнее, волнующее. Может, если б они слушали ее в московской квартире, все было бы по-другому. Но сейчас было так, как было.
У Деникина аж мурашки по телу пробежали.
– Офра Хаза, – сказала Лариса.
– Кто? – переспросил Петр. Лариса не раз удивляла его непредсказуемыми знаниями. На экзаменах никогда не блистала, но вот так, вдруг, выдать могла. Деникин даже имени такого не слышал.
– Офра Хаза, – повторила Лариса. – Еврейка йеменского происхождения. Недавно умерла.
– Я такой даже не слышал, – честно признался он.
– Да, она в России малоизвестна.
– А в Америке?
– Тоже.
– Откуда же ты знаешь?
– Она мне нравится, – просто ответила Лариса.
«Вот так всегда. Вроде ответила, а вроде – нет».
– Что это? – спросила Лариса, когда в районе Димоны справа показался огромный серебристый купол.
– Не знаю. Похоже на обсерваторию. Или на ядерный реактор. У них же здесь ядерный центр, – вспомнил Деникин.
В небе над мерцающим в мареве куполом висел небольшой дирижабль. Со всех сторон объект был огражден многими рядами колючей проволоки. Кое-где виднелись предостерегающие надписи.
– Да, похоже на ядерный объект, – сделал вывод он.
Лариса поежилась.
Машинка неслась, рассекая древнюю пустыню. Пела покойная Офра Хаза. В чреве серебристого атомного объекта разваливались ядра казавшихся вечными химических элементов. И над всем этим черной тенью парил дирижабль.
Через несколько километров, за запретной зоной, встретили знакомый «Гольф». Ни девчонки, ни толстяка в нем не было.
Деникин покрутил головой – пусто. Правда, и валуны стали крупнее: спрятаться можно в сотне метров от шоссе.
– Уж замуж невтерпеж, – произнес он.
– Завидно? – спросила Лариса.
И опять в точку! «Да что она за колдунья такая?»
– Может, тоже остановимся? – предложил он.
– Нет, – улыбнулась она. – А то ты ее представлять будешь.
«Вот же чертова баба!» Деникин обнял Ларису за плечи, но та отстранилась:
– Петенька, все после приезда.
А еще через пять минут стало не до обниманий. Плоская, загроможденная валунами пустыня вдруг оказалась горным плато. А с него вниз начал спускаться настоящий горный серпантин! Дорога, извиваясь, круто уходила вниз. А в пропасти то тут, то там мелькали ржавые кузова тех, кто не сумел вписаться в озорные повороты.