Любовь заказывали? (сборник)

Гольман Иосиф Абрамович

– Сколько?

– Восемьдесят пять тысяч в год. Плюс бонусы. Плюс страховка. Плюс – почет и уважение.

– Неплохо, – польстил Деникин.

– Я бы предпочла, чтобы дома не было скучно, – ответила Лариса. – Хотя теперь мне скучно не будет, – улыбнулась она.

Деникин не понял, почему ей теперь скучно не будет, но побоялся развивать тему, решив зайти с другого бока:

– А с кем общаешься?

– У меня очень хорошие соседи. Мы с ними сообща розы выращиваем. – У Ларисы вдруг загорелись глаза: – Видел бы ты мои розы! Кстати, я тебе сейчас

их покажу. – Она полезла на заднее сиденье за сумочкой.

Петр уже был не рад, что затеял этот разговор; долго восторгаться цветами, к которым он был абсолютно равнодушен, не хотелось.

– Смотри, какие красавицы. – Лариса тасовала перед его носом цветные фото. Роз действительно было много, а на заднем плане с разных боков был запечатлен красивый ухоженный дом.

– А домик твой?

– Да. Наш с Джоном и Максом.

– А Макс кто? Кот?

– А тебе девчонки не успели рассказать?

– Нет еще, – улыбнулся Деникин.

– Я ребенка взяла.

– Как – взяла?

– Оформила опекунство. Усыновила, считай. Он из Танзании.

– Негр?

– Я забыла, что ты из России, – теперь уже улыбнулась Лариса. – Негр.

Деникин вспомнил, что читал про сдвинутых гуманных американцев, которые сначала обирают развивающийся мир, а потом усыновляют маленьких бедных азиатов и негритят.

Вдруг его пронзила мысль:

– Он чем-то болен?

– Нет, – усмехнулась Лариса. – Здоров. Была у меня такая идея, но я не решилась.

– А зачем тебе… это?

– Искупаю, – сжала губы Лариса. – Всю жизнь хотела чего-то себе, теперь надо отдавать. Да и Максимка замечательный.

– А Джон?

– Сначала сопротивлялся, теперь привык. Он у меня не очень самостоятельный.

«Рядом с тобой трудно быть самостоятельным», – подумал Петр и прикинул, смог бы он взять в семью негритенка. Получалось, что нет, хотя Деникин никогда себя расистом не считал. Он с уважением посмотрел на свою подругу.

– Ты молодец, – сказал Петр.

– Я просто боюсь остаться одна, – ответила Лариса. И заплакала.

13

Прямая однообразная дорога усыпляла бдительность, и Деникин обнаружил, что его малютка «Ка» несется со скоростью более ста сорока километров в час. Причем и на этой скорости его то и дело обгоняли.

Петр сбросил газ и стал чаще посматривать на спидометр, контролируя себя. То, что здесь нельзя расслабляться, подчеркивали черные следы и рваные покрышки на обочинах, которых тут было даже больше, чем в пустыне Негев. Тем более что солнце жарило вовсю.

В зеркало заднего вида он наблюдал за большим темно-зеленым «Лендровером», который явно догонял его букашку. Деникин взял вправо, освобождая дорогу, и «ровер» пронесся мимо. А за ним пулей проскочил не замеченный Деникиным раньше «Гольф».

Толстяк вальяжно раскинулся на сиденье, подставив свое немаленькое лицо солнцу. Девушка за рулем приветливо, как старым знакомым, махнула им рукой. В тот же миг «Гольф» еще прибавил газу, резко взял влево и выехал на встречную полосу,

чтобы обойти широкий внедорожник. Встречка была абсолютно пустой, так что маневр был хоть и лихой, но достаточно безопасный.

Если бы у «Гольфа» не лопнула не выдержавшая таких усилий перегретая покрышка. «Левая передняя», – с ужасом определил Деникин. На его глазах машинку занесло, закружило. «Гольфик», чудом не задев обгоняемый им «Лендровер», выскочил сначала на встречную обочину, потом спрыгнул с нее через крошечный кювет на каменистый грунт и, наехав на неровность, перевернулся, закувыркавшись по желтой земле.

Деникин крепко выругался, экстренно тормозя машину. «Лендровер», из-за массы пролетевший далеко вперед, тоже сдавал задним ходом.

Через тридцать секунд Петр и Лариса уже подбегали к покореженному дымящемуся «Гольфу». Деникин про себя отметил, что Лариса даже в такой суматохе не забыла прихватить с собой аптечку. Из «Лендровера» к месту аварии тоже бежали двое мужчин.

К счастью, оба пассажира оказались живыми. Привязанную инерционными ремнями девушку спасли дуги безопасности, надувная подушка и анатомическое сиденье. Она отделалась легким шоком, ушибами и порезами рук и лица, которые ей умело обрабатывала Лариса. Девушку посадили на землю в трех метрах от того, что еще совсем недавно было спортивным автомобилем.

С парнем было хуже. Он стонал, на лице была кровь. Очки разбились о подушку безопасности. Но самое неприятное – его правая нога оказалась зажатой искореженным железом! Деникин и двое израильтян – бритый наголо мужик в годах и его гораздо более молодое подобие, явно сын – пытались освободить сильно травмированную конечность несчастного парня, но безуспешно. Здесь нужны были гидравлические ножницы и домкраты.

Бритый вдруг тревожно показал на задок «Гольфа» и что-то гортанно произнес. Перевода не требовалось: дым почернел и стал гуще.

– Лариска, уводи девчонку! – крикнул Деникин.

– А ты? – Она заканчивала бинтовать пострадавшую, та сидела на земле, с ужасом уставившись на своего бойфренда.

– Сейчас все грохнет к чертовой матери! Уводи ее!

Лариса встала, подняла под мышки девчонку и, что-то шепча ей на ухо, стала подталкивать ее в сторону шоссе, подальше от тлеющей машины. Та упиралась, кричала и показывала рукой на своего парня.

Бритый тем временем также безуспешно пытался отогнать от машины сына.

«Тут все и сдохнем», – пришла в голову Деникина простая и понятная мысль. Девчонка отказывалась уйти от любимого толстяка, Лариска не собиралась бросать девчонку, бритый не мог отогнать сына. Страха не было. Были лишь злость и апатия, потому что голыми руками сделать ничего нельзя, а в местных автомобилях, как понял Деникин, найти многоцелевой русский инструмент типа монтировки или ломика невозможно.

Они стояли и тупо смотрели на стонущего парня, который время от времени замолкал и закрывал глаза. Машина дымилась и могла взорваться в любую минуту.