Любовь заказывали? (сборник)
Шрифт:
Лариса долго не могла оторваться от стекол. Да и Петр, по возможности не пропускавший передач Николая Николаевича Дроздова и его коллег, наслаждался хоть и пассивным, но проникновением во владения Посейдона.
Он прижался носом к стеклу, а прямо против его глаз притормозила здоровенная желтая рыба. Она ловко подруливала легкими движениями хвоста и плавников, стабильно удерживая свое пространственное положение. Так – глаза в глаза – они стояли довольно долго.
Деникин затаил дыхание, чтобы не спугнуть жителя гидрокосмоса. А тот (или та?), медленно жуя свой подводный
Однако время поджимало. Деникин дождался все-таки, когда его визави отправится по своим делам – первому прерывать контакт не хотелось, – и они двинулись наверх, на воздух.
15
Вот уж не думал Деникин, что, сдавая в прокатную контору свою самобеглую повозку, будет так по ней переживать. А вот протянул ключи клерку и…
Ну, слезы не слезы, но что-то такое прошибло.
Искоса взглянул на Лариску. Вот по той ничего не скажешь. Как всегда, красива. Как всегда, безмятежна.
Машину сдали в аэропорту, заодно купив себе на завтрашний вечер билеты до Бен-Гуриона. До отеля добирались на такси. Дольше говорить, чем ехать. Есть все-таки своя прелесть в крошечных городках.
Миша-Моше уже ждал у стойки регистрации. Большой, толстый, улыбающийся. Деникин в очередной раз пожалел парня. Конечно, его дети будут счастливы на этой благословенной земле. Он сам – вряд ли. Взрослое дерево не пересаживают. (Подумал и тут же вспомнил, что в Израиле пересаживают как раз взрослые деревья. Сам видел, как к новостройке подъезжает трейлер с двумя-тремя огромными пальмами. Под них уже выкопаны соответствующей глубины посадочные ямы. Автокраном снимают, втыкают, закапывают, молитву, наверное, произносят – и вот уже в районе, которому и года нет, шумят настоящие пальмовые леса.)
– Привет, ребята!
– Привет, Миша!
– Я вам еще не надоел?
– Успокойся.
Они оформили себе номер и пошли в ресторан. Думали посидеть двадцать минут, а просидели до двенадцати ночи.
Как Деникин и предполагал, Миша с удовольствием продемонстрировал широту русско-еврейской души, крепко набравшись и изрядно напоив Деникина. Впрочем, Петр и сам был не прочь. Слишком много впечатлений для одного дня.
– Я люблю эту страну! – ударял большим кулаком по столу Миша. Воспитанные немцы за соседним столиком дружно вздрагивали.
– Какую – эту? – не понял Деникин. – Россию?
– И Россию тоже!
– И на здоровье, – не понимал Деникин Мишиной горячности. – Кто ж мешает?
– Они! – погрозил своей кувалдой Моше невидимому врагу. – Ты ж меня за националиста считаешь. А я чуть не каждую неделю на терактах. И еще я помню, как «скады» летали.
– Как они летали? – попытался перевести беседу в конкретное русло Деникин.
– Сейчас расскажу. – Миша с трудом собрал в цепочку ускользающие слова. – Я тогда только год как приехал. В Новосибирске ни погромов, ни чего-то такого не было, когда мы уезжали. Просто ощущение всеобщей тревоги. Опасности. А у меня дети, мальчик и девочка. Пять и семь лет
– Утомишь – скажем, – успокоил его Деникин.
– Приехали в Израиль. Все плохо. Язык непонятный. Работы нет. Все друзья остались там. В общем – тоска. Единственное, что утешает, – дети в безопасности. И вдруг эта «Буря в пустыне». Янки долбят иракцев. А те пускают в нас «скады». Знаешь, что это такое?
– Конечно. Сам проектировал.
– Да еще угрожают, что с химическим оружием. Я искал безопасное место для своих детей. А тут «скады». Понимаешь?
– Конечно, понимаю.
– У меня младшая заикаться начала. Как сирены завоют, она перестает ровно говорить. Нам раздали противогазы. Как тревога – мы им их надеваем. Сначала косыночки, чтобы кожу не повредить. Нежная кожа, понимаешь?
– Понимаю, Миш.
– А сверху – противогаз. А они норовят снять. И плачут. А ты попробуй поплачь в противогазе! Понимаешь?
– Понимаю. Ты после этого в армию пошел?
– Да. Я не ненавижу их, Петь. По мне, что они есть, что нет. Я просто хочу безопасности для своих детей. Косыночки пусть носят. Но без противогазов, понимаешь?
– Чего уж тут не понять, – грустно улыбнулся Деникин. – Все хотят безопасности для своих детей.
И тут Лариса почему-то рассказала про Наташку. Со всеми страшными подробностями.
Они действительно сильно напились. Даже Лариса. Когда провожали Мишу к такси, шли, поддерживая друг друга. Поэтому обратно идти было труднее.
Задержались отдохнуть у огромного открытого бассейна. По его голубому дну под водой ползала дистанционно управляемая моющая машинка.
Была уже глубокая ночь, но отдыхающий народ не спал. Кто-то сидел в баре, кто-то играл в бильярд и на игровых автоматах. А кто-то просто прогуливался между подсвеченных снизу прожекторами пальм. Чтобы потом, долгими зимними ночами, где-нибудь на Урале или в Финляндии, вспоминать этот влажный теплый воздух, пахнущий морем и фруктами.
Восстановив утраченное было равновесие, они пошли в отель. В вестибюле к ним подлетела веселая молодая девчонка.
– Господа, вы не из русской группы? – тряхнула она задорной рыжей челкой.
– Нет, а что? – по-русски ответил Петр.
– У нас два туриста загуляли, а рано утром экскурсия на Розовую Петру. Может, поедете? А то время перенесли, и мы их просто не успеем предупредить. Давайте, а? Это уникальный объект, который… – затараторила было девчонка, но Деникин перебил ее:
– Петра так Петра. Правда, Ларисик?
– Есть, мой капитан! – слегка пошатнувшись, отрапортовала Лариса.
– Спасибо большое, вы нас выручили, – обрадовалась девчонка. – Но и вы останетесь довольны, обещаю. Утром мы вас разбудим. Вы в каком номере?
Это и Деникину было интересно. Он вытащил свой ключ, сфокусировал взгляд на брелке:
– В триста двадцатом.
– Отлично. Утром за вами зайдут. Спокойной ночи!
Петр и Лариса уснули мгновенно и спали до самой побудки.