Любовь заказывали? (сборник)
Шрифт:
Вот почему так напрягся Петруха.
Глеб стоял, не в силах ни сказать что-нибудь, ни даже шевельнуться. И смотрел, смотрел…
Никакой порнографии, кстати, не наблюдалось: взору Железнова были доступны конечности от колен и ниже. Причем у Томки лишь одна нога была голой, на второй гармошкой болтались наполовину скинутые джинсы и колготки. Ноги его начальника и вовсе были приличным образом прикрыты.
Неприличные образы, если не входить в комнату – а Глеб не хотел входить (он и сейчас
– Не надо было тебе приезжать, – тихо сказала Томка. Глеб вздрогнул, не сразу сообразив, что это сказано не ему.
– Не переживай. Он уже на подлете, – хохотнул Николай Иванович, что-то невидимо, но старательно делая.
– Не надо было, – повторила она. – Я боюсь, когда так…
– Со мной ничего не бойся, – жестко сказал Николай Иванович, и две пары ног ритмично задвигались.
Еще с минуту Глеб как зачарованный смотрел на это чудовищное движение. Потом медленно, по-таежному неслышно развернулся и ушел тем же путем. На выходе все-таки не удержался, хлопнул дверью сильнее, чем хотел.
Бегом спустился по лестнице.
Снова кивнул консьержу – отставному полковнику.
Снова прошел мимо совсем слившегося с рулем Петрухи.
Перейдя улицу, машинально посмотрел на свои окна. Увидел бледное пятно лица за тонированным трехслойным стеклопакетом. Жива, значит, дай Бог ей здоровья.
И даже машинально – как каждое утро – помахал ей рукой. Правда, не дождался ответного жеста.
Уже подходя к метро, вытер глаза. Две катастрофы в день – это много.
Перед глазами плавали раскинутые ноги с наспех стянутыми джинсами. Что ж они так торопились?
Жгла обида. Злость. Ощущение предательства.
Но повеситься не хотелось.
Может, он просто недостаточно сильно любил свою жену?
5
В метро Железнов не зашел. А куда ехать?
Вместо этого бесцельно побрел по улице.
На улице же было скверно. Погодка точно соответствовала всему происходящему. И без того серый февральский денек получил холодный прибавок в виде колючей снежной крупы, разбрасываемой невесть откуда взявшимся ветром.
Время от времени Глеб рукой вытирал лицо, но через пару минут оно все равно становилось мокрым.
Мысли были спутаны и крутились вокруг двух визуальных центров – огненного озера на месте падения основной части фюзеляжа и двух пар ног на длинном белом ворсе ковра.
Получив очередную порцию шока в первой теме, мозг механически переключался на вторую, как будто его зациклило в мазохистском стремлении саморазрушения. Глеб, конечно, не знал, что именно так действует механизм синтеза – как говорят врачи соответствующей специальности, – «депрессивного эпизода». Но точно
Однако не все ужасное – фатально.
Дело в том, что молодой и здоровый организм Глеба внезапно захотел пищи. Внезапно – потому что пару минут назад, всецело поглощенный очередным расковыриванием своей боли, он и думать не думал о еде.
А тут вдруг отвлекся по случайной причине – гуднул какой-то парень на «Жигулях», возмущенный тем, как он, полузомбированный, переходил дорогу, – и Глеб явственно осознал, что его организм хочет есть.
Он даже улыбнулся в первый раз после катастрофы. Вот уж точно: любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда.
С внезапно проснувшимся интересом покрутил головой. В Москве поесть не проблема: в пределах видимости были аж два пристойных ресторана и одна мутная забегаловка. Выбрав между ресторанами, Глеб уже шагнул к одному, как вдруг остановился, пораженный очень простой мыслью.
Он залез в карман пиджака. Пересчитал бумажки, оставшиеся после расплаты с водителем «Газели». Усмехнулся и решительно направил стопы к забегаловке.
Не такая уж она была и скверная, эта забегаловка. Не сравнить с теми, в которых приходилось питаться в студенчестве.
Во-первых, чисто.
Во-вторых, отсутствует специфический запах – а говоря проще, вонь, характерная для мест, где пища была только пищей, а вовсе не усладой желудка и тем более – души.
Короче, Глеб попал туда, куда и стремился: в общепит капиталистического периода отечественного развития.
Редкие в это время посетители проходили вдоль никелированного прилавка с блюдами, клали приглянувшееся на старенькие, но свежепротертые пластиковые подносы и на выходе расплачивались с кассиром. Дальше – выбирай столик и набивай живот.
Кроме оголодавшего Железнова тут находился лишь один посетитель.
Общения Глеб точно не желал, а потому ушел в самый угол, подальше от бомжеватого гражданина, поглощавшего свою котлету на ближнем к кассиру столике.
Не успел он приступить к винегрету, как почувствовал за спиной чье-то присутствие. Обернулся – сзади стоял первый едок, смущенно держа в одной руке сильно помятую шляпу, в другой – тарелку с недоеденными припасами.
– У вас не занято? – деликатно поинтересовался он.
Глеб хотел ответить, что занято, но почему-то промолчал. Незваный гость, расценив это как приглашение, мгновенно уселся рядом.
– Паскудная погода, – заговорщицки сообщил он. Кустами побритое, с мелкими красными прожилками, лицо растянулось в улыбке. Лет ему было от пятидесяти до восьмидесяти – он еще не обомжился полностью, но явно шел по дорожке, к тому ведущей.
– Да уж, – односложно ответил Железнов, еще надеясь, что общение не состоится. Ан не тут-то было.
– Хорошо, что мы пересеклись, – серьезно сказал подсевший мужик и представился: – Меня Антоном зовут.