Любовь зла (фрагмент)
Шрифт:
Я был твоим иоахом с самого твоего рождения (пуфф!). Ты всегда был строптивым -- с самого детства. Лишь любовью можно было привести тебя к раскаянию и смирению -- и ты часто ощущал мою любовь к тебе!
У Хэла тут же заныла спина. Он все еще не спускал глаз с пальцев иоаха, сжимавших рукоять семихвостой выразительницы его любви.
– -Однако, разве ты не проявил свою многоложную сущность уже тогда, когда тебе исполнилось восемнадцать и ты продемонстрировал свою слабость перед мнимобудущим, заявив, что не хочешь выбирать себе узкой специальности. А я ведь предупреждал тебя, что, став козлом, ты противопоставишь
Но это было полным нешибом (пуфф!). А когда я выбрал наиболее подходящую тебе женщину для законного брака -- что было моим долгом и правом (кому еще, как не нежно любящему тебя иоаху, понять, какой именно тип женщины тебе наиболее подходит?) -ты явил свою гордыню и многоложие во всей красе: ты спорил, противоречил, протестовал, пытался через мою голову отсрочить этот брак и только через год дал согласие жениться. И за этот год многоложного поведения ты должен церководарству...
От лица Хэла отхлынула кровь и на нем вдруг четко обозначились семь тонких линий, тянущихся от левого угла рта к уху.
– -Я ничего не должен церкводарству!– - взорвался он.-- Мы с Мэри были женаты девять лет! Но у нас так и не было детей. Тесты показали, что оба мы не являемся стерильными. Получается, что один из нас или мы оба не хотели потомства. И я подал петицию о разводе, даже несмотря на то, что это могло привести меня к отправке в Ч. Почему же вы, вместо того, чтобы перехватывать мои заявления, не помогли мне, как требовал ваш долг?
Порнсен продолжал дымить все так же громко, в его лице не дрогнула ни единая черточка, но одно его плечо стало опускаться, словно что-то осело у него внутри. Хэл, заметив это, понял, что иоах готовиться перейти к обороне.
– -Когда я впервые увидел тебя на "Гаврииле", я уже тогда был уверен, что бы проник туда отнюдь не из страстного желания служить во славу церкводарства! Я (пуфф!) ждал, что рано или поздно ты чем-нибудь выдашь себя. А теперь я наконец-то шиб, до мозга костей шиб, знаю эту причину -- ты сделал это из мерзкого расчета удрать от своей жены! И так как есть только три законных основания для развода: бесплодие, измена и космический полет, и при этом измена ведет к отправке в Ч, ты (пуфф!) выбрал единственно безопасный для себя путь. Став членом экипажа "Гавриила", для Земли ты официально стал мертвецом. И ты легально...
– -Не надо говорить ни о чем легальном!– - закричал Хэл. Его трясло от ярости и от ненависти к себе за то, что он неспособен сдержаться и скрыть свои эмоции.-- Вы-то очень хорошо знаете, что не слишком держались буквы закона. Когда вы положили мое заявление о разводе под сукно, вы нарушили свои обязанности иоаха. Я был вынужден...
– -Вот так я и думал!– - констатировал Порнсен и с довольной улыбкой выпустил большой клуб дыма.-- Я отказал тебе, потому что просьба твоя была многоложна. Да будет тебе известно, что я видел сон, очень яркий и конкретный: я видел Мэри, кормящую грудью твоего ребенка всего через два года. И это был не какой-нибудь обманный сон, но как раз один из тех, что имеют безошибочные приметы откровения, ниспосланного нам
– -Вот вы и доказали, что хотели изменить реальность, смутившись сном, насланным Противотечей!– - закричал Хэл.-Порнсен, я подам на вас рапорт! Вы осудили себя собственным языком!
Порнсен побелел, челюсть отвисла и сигарета упала на землю, щеки его мелко затряслись:
– -Ч-ч-что ты ска... сказал?
– -Да как у нее может быть от меня ребенок через два года, когда меня нет на Земле? Как я могу быть его отцом? То, что вы, по вашим словам, видели во сне -- невозможно в истинном будущем. А это значит, что вы разрешили себе обмануться искусами Противотечи! И уж вы-то знаете, чем это пахнет. Да вы же -- кандидат на отправку в Ч!
Иоах весь подобрался, осевшее было левое плечо поднялось опять до уровня правого, а правая рука рванулась к плети. Пальцы крепко стиснули украшавший ее крест, он сорвал ее с пояса и семь хвостов просвистели буквально в дюйме от лица Хэла.
– -А это видел?!– - завизжал иоах.-- Семь бичей! По одному на каждую из Семи Смертельных Многоложностей! Ты и раньше испытывал их на себе, испытаешь и сейчас!--Да заткнись ты!– сорвался Хэл.
И снова челюсть Порнсена затряслась и он пролепетал чуть не плача:
– -Да как... как ты осмелился?... Я -- твой возлюбленный иоах... Да я...
– -Я сказал тебе, чтобы ты закрыл пасть!– - сказал Хэл уже тише, но с еще большей страстью.-- Меня тошнит от твоего скулежа. Меня тошнило от него все эти годы. Всю мою жизнь.
И тут он увидел, что к ним направляется Фобо. А за его спиной на дороге лежит мертвая антилопа.
"Животное мертво,-- пронеслось в голове Хэла.-- А я думал, что ему удалось убежать. Те глаза, что смотрели на меня сквозь куст... Но если антилопа мертва, то чьи же тогда глаза я видел?"
Голос Порнсена вернул его к действительности.
– -Я думаю, сын мой, что оба мы говорили в ярости и запальчивости, а не по заранее обдуманному злому умыслу. Давай же простим друг друга и ничего не будем рассказывать уззитам, когда вернемся на корабль.
– -Если с вами будет шиб, то и со мной тоже,-- ответил Хэл.
Он с удивлением заметил, что по щекам Порнсена катятся слезы. Но еще больше его удивило -- почти потрясло -- то, что иоах предпринял робкую попытку положить руку ему на плечо.
– -Ах, мальчик мой, если бы ты только знал, как сильно я тебя люблю и как мне больно каждый раз, когда я вынужден тебя наказывать.
– -Мне уже трудно в это поверить,-- сказал Хэл и пошел навстречу Фобо, оставив Порнсена одного.
У Фобо тоже из его нечеловечески круглых глаз текли крупные слезы и, стекая по длинному носу, капали на дорогу. Но он лил их по другой причине: он оплакивал погибшее в аварии животное. Однако с каждым шагом выражение печали на его лице таяло, а слезы становились все мельче, пока не иссякли окончательно. Он остановился и описал указательным пальцем вокруг себя окружность.