Любовь зла (фрагмент)
Шрифт:
Хэл уже знал, что этот жест имеет отношение к религии очкецов и используется ими во множестве различных ситуаций. Сейчас, похоже, Фобо прибег к нему, чтобы снять напряжение и расслабиться. И тут же его V-образный рот распахнулся в ужасающей жучьей улыбке. Он снова был в хорошем настроении. Его суперчувствительная нервная система реагировала на все мгновенно.
– -Что, джентльмены, столкновение личностей? Несогласие, спор, диспут?
– -Нет,-- ответил Хэл.-- Мы просто слишком перенервничали. Лучше скажи, далеко ли нам теперь придется идти? Ваша машина совсем развалилась. Скажи Зугу, что я приношу ему свои извинения.
– -Ой, да не морочь
Хэл вслед за этаозцами швырнул свои очки в машину. Затем забрал из багажника свою сумку, а сумку иоаха так и оставил лежать. Впрочем, не обошлось без легкого укола совести: ведь как подопечный он должен был предложить иоаху свои услуги.
– -Ну и Ч с ним,-- пробормотал он себе под нос, а вслух спросил Фобо:
– -А вы не боитесь, что оставленные вещи могут украсть?
– -Пардон?– - загорелся Фобо, услышав новое для себя слово,-Что это значит: "украсть"?
– -Взять единицу собственности у кого-то тайком без его разрешения и оставить это у себя. Это преступление, наказуемое законом.
– -Преступление?
Хэл сдался и быстро зашагал вперед. А за его спиной Порнсен, оскорбленный тем, что его бросили и нарушили этикет, заставляя его самого тащить свою сумку, крикнул ему в спину:
– -Не заходи слишком далеко, ты... козл!
Даже не оглянувшись, Хэл прибавил скорости. Его яростный порыв, благодаря которому он справился с иоахом, теперь уже улетучился. И вдруг краем глаза он заметил в кружеве листвы отблеск белой кожи.
Всего на миг, было -- и не стало. А может, это сверкнула белым оперением какая-нибудь птица? Хотя... на Этаозе нет никаких птиц.
7
– -Soo Yarrow. Soo Yarrow. Wuhfvayfvoo, soo Yarrow.
Хэл проснулся. В первую секунду он с трудом сообразил, где находится, но окончательно проснувшись, вспомнил, что устроился на ночь в мраморной комнате одного из дворцов мертвого города. Лунный свет, более яркий, чем на Земле, струился в дверной проем. Освещенная им, на арке входа вниз головой висела маленькая фигурка. Рядом с ее неподвижным силуэтом тускло сверкнуло пролетающее мимо насекомое. Мелькнуло что-то тонкое и длинное, подхватило летуна и отправило его во внезапно распахнувшуюся пасть.
Когда-то жители руин специально приручали этих ящерок, чтобы они избавляли их от паразитов.
Хэл оглянулся на окно, находившееся в футе над его головой. Мухолов сегодня хорошо поработал -- не видно ни одного москита.
Тот странный голос, похоже, шел от этого узкого прямоугольника, заполненного лунным светом. В тщетной надежде услышать его снова, он вслушался в ночную тишину. Но она словно сгустилась, а затем раздался звук легких шагов. Хэл вскочил на ноги. В дверном проеме обрисовалась фигурка размером с енота. Это было одно из псевдо-насекомых, так называемый щекастый жук. Он был представителем ветви членистоногих, не получивших развития на Земле. В отличие от своих дальних земных родственников, он дышал не только бронхами, но и имел пару симметричных эластичных мешочков, как у лягушки, раздувавшихся и опадавших, вместо щек. Звук шагов издавали именно эти мешочки.
И хотя в лунном свете его силуэт был похож на зловещие очертания богомола, Хэл не испугался, так как Фобо предупредил его, что для людей этот жук не представляет никакой опасности.
Тишину
– -Эти проклятые жуки будят меня сегодня уже в шестой раз.
– -Отключите браслет-сигнализатор,-- посоветовал Хэл.
– -А ты тогда выскользнешь из комнаты, чтобы пролить свое семя на землю?– - прогнусавил иоах.
– -У вас нет никаких оснований обвинять меня в столь многоложном поведении,-- чисто автоматически и беззлобно огрызнулся Хэл, так как в эту минуту думал о голосе, который слышал в полусне.
– -Предтеча говорил, что нет ни единого человека без упрека,-пробормотал Порнсен, потом вздохнул и, уже засыпая, продолжил: -- Хорошо бы, если бы слухи подтвердились... Предтеча мог во плоти объявиться на этой планете... Он пестует нас... он предсказывал... аах...
Хэл застыл на койке без движения, дожидаясь, пока Порнсен не засопит, хотя в него самого глаза слипались. А может, действительно, этот странный голос, говоривший на каком-то загадочном языке,-- только приснился? Скорее всего, так и было. Голос был явно человеческим, а ведь они с иоахом единственные представители хомо сапиенс на округу в двести миль.
И этот голос был женским! О, Предтеча! Снова услышать женский голос! Не голос Мэри (ее голос он не хотел слышать больше никогда, и никогда больше не хотел слышать ничего о ней). Она была единственной женщиной, которой он обладал. И от этого осталось воспоминание как об унизительной, неприятной, оскорбительной пытке (смел ли он себе в этом признаться? Стыдно продумать!), растянувшейся на годы. И все же брак с Мэри не ослабил его желания, его потребности в женщине. Он был рад, что Предтеча не мог сейчас прочитать его мысли (ведь его не было сейчас на этой планете), потому что Хэл мечтал о встрече с другой женщиной, которая смогла бы дать ему удовольствие, о котором он до сих пор мог только гадать, не зная ничего иного, кроме удовлетворения после выброса семени, что было -- помоги мне, Предтеча!– - лишь слабым предощущением того, что он так страстно желал испытать...
– -Soo Yarrow. Wuhfvayfvoo. Sa mfa, zh' net Tastimak. R'gateh wa f'net.
Хэл, стараясь не издать ни звука, приподнялся. За шиворот словно сунули кусок льда. Шепот шел из окна, и Хэл посмотрел туда. В квадрате плотного лунного света, словно на гравюре, вырисовывался силуэт женской головки. И гравюра вдруг ожила -сверкнула жемчужная кожа поднявшейся руки, и белый палец перечеркнул темное пятно губ.
– -Poo wamoo tu baw choo. E' ooteh. Seelahs. Fvooneh. Evit, seelfvoopleh.
Он встал, подчиняясь таинственному зову, и, словно получив большую дозу наркотика, непослушными ногами побрел к выходу. Однако он все же сохранил какие-то остатки разума, так как по дорогу оглянулся, спит ли Порнсен.
На секунду им снова овладела выдрессированная годами сознательность и громко воззвала, чтобы он немедленно разбудил иоаха. Но он сумел заглушить в себе этот зов и отдернул руку, уже было потянувшуюся к плечу ангела-хранителя. Он должен использовать свой шанс. Тем более в голосе женщины звучали страх и нетерпение, говорившие о том, что она, очевидно, находится в отчаянном положении и нуждается в его помощи. И совершенно очевидно, что она не хочет, чтобы он будил Порнсена.
Да и что может сказать или сделать Порнсен, если только узнает, что здесь женщина?