Любовь зла (фрагмент)
Шрифт:
– -А я -- нет. Пожалуй, поброжу немного еще, если ты не возражаешь. Уж очень здесь красиво, особенно ночью.
– -Напомни мне при случае, чтобы я прочел тебе одно из стихотворений нашего величайшего поэта Шамеро. Если, конечно, я его вспомню и смогу перевести на американский.
Фобо зевнул во весь четырехгубый рот.
– -Все. Пошел спать. Просто отключаюсь. Да, кстати, у тебя есть какое-нибудь оружие, желательно огнестрельное? Здесь по ночам бродят не только любители древности.
– -У меня в сапоге нож. Другого оружия мне не дозволено.
Фобо достал из-под плаща пистолет:
– -Держи.
Хэл с интересом повертел в руках пистолет -- нечто подобное он уже видел в Сиддо, но тогда у него не было возможности разглядеть подробно. Конечно, по сравнению с автоматическими парализаторами и бластерами с "Гавриила" он смотрелся кустарно, но у него было свое очарование. Он не казался пустячком и был похож в чем-то на первые земные пистолеты. Шестигранное дуло не больше тридцати сантиметров длинной, калибр, приблизительно, около десяти миллиметров. В обойме пять латунных патронов, набитых порохом и свинцовой дробью, а в капсюлях, по предположению Хэла, должна была быть гремучая ртуть. Однако у него не было спускового крючка -- палец нажимал прямо на баек, оттягивая его, а на место его возвращала тугая пружина.
Хэл с удовольствием еще занялся бы изучением механизма, поворачивающего барабан, но ему не хотелось задерживать Фобо. И все же он не удержался и спросил, почему нет курка. Фобо очень удивился этому вопросу. А когда Хэл разъяснил ему, что имеет в виду, этаозец заморгал большими круглыми глазами (довольно неприятное для землянина, особенно с непривычки, зрелище -- очкецы моргают нижними веками), и сказал:
– -Никогда не думал об этом! Но, похоже, это более эффективно, да и металл не так быстро амортизируется.
– -Для меня это очевидно. Но я же -- землянин. И думаю, как землянин. И уже успел заметить (что меня, впрочем, не особо удивляет), что у нас с вами во многом различное мышление.-- Он протянул пистолет Фобо и добавил,-- спасибо, но я не могу его взять. Мне запрещено иметь огнестрельное оружие.
Фобо посмотрел на него с удивлением, но, очевидно, посчитал, что спрашивать причину этого будет не очень вежливо. А может, он просто хотел спать.
– -Хорошо.-- Он еще раз зевнул.-- Шалом, алоха, добрых снов, и да посетит тебя Сигмен.
– -И тебе шалом,-- ответил Хэл. Он проводил взглядом исчезающую в ночной тени широкую спину и вдруг признался себе, что испытывает странную симпатию к этому жуку, несмотря на то, что они были полностью чуждыми друг другу обитателями разных миров. Да, Фобо по-человечески нравился Хэлу, хоть и не был человеком.
Хэл убедился, что остался один, и направился к статуе Великой Матери. Но только он ступил в тень ее постамента, женщина перебежала в темноту, сгустившуюся у подножья огромной кучи щебенки, и полезла по ней вверх. Хэл последовал за ней, ориентируясь только по звуку осыпающихся из-под ее ног камней. По ту сторону кучи раскинулось озеро -- серебряно-черное в лунном свете.
Хэл уже почти догнал женщину, до нее оставалось не более пяти метров, как вдруг она остановилась и заговорила тихим грудным голосом.
– -Baw sfa, soo Yarrow.
– -Baf sfa,--
– -Baf sfa,-- повторила они и после, старательно произнося звуки, перевела эту фразу на сиддо: Abhu'umaigeitsi'i.
Что действительно означало: "Добрый вечер".
Хэл остолбенел.
8
Ну конечно же! Теперь он наконец-то понял, почему ее слова показались ему неуловимо знакомыми! Ритм ее речи всколыхнул в его памяти недавний опыт работы с крохотной общиной последних франкоговорящих землян в заповеднике Хадсон-бей.
Baw sfa. Baw sfa -- это, наверное,-- Bon soir*.
*Добрый вечер (франц.)
И хотя язык, которым она пользовалась, с точки зрения лингвиста, сильно изменился и выродился, но все же не исказился настолько, что было невозможно определить его корни. Baw sfa. А те, другие слова, которые он слышал в комнате? Wuhfvayfvoo. Должно быть, это -- Levez-vous, что по-французски значит: вставай, просыпайся.
Soo Yarrow. Может быть, это -- Monsier? Начальная "м" отпала, а французское "е" трансформировалось в нечто, созвучное американскому "у"? Очень может быть. В ее французском были и другие изменения, чисто фонетические. Размещение звука "к" люфт-паузой перед гласной. Оглушение "д" до "т", "л" превратилось в "в". Так, еще что? Кроме того, должны быть трансмутации значений слов и новообразования, вытеснившие старые слова.
Да, несмотря на все искажения, в этом языке все еже чувствовалась едва различимая галльская основа.
– -Baw sfa,-- еще раз повторил он.
И подумал, как необычно и странно звучат эти слова сейчас: вот стоят два человеческих существа, встретившихся за сорок с лишним световых лет от Земли -- мужчина, уже целый год субъективного времени не видевший ни одной женщины, и женщина, вынужденная прятаться и дрожать от страха, так как является единственной представительницей своего пола на этой планете. И все, что они могут сказать друг другу: "Добрый вечер".
Он подошел к ней поближе, и тут же горячая волна смущения чуть не заставила его развернуться и убежать: белизну ее кожи перечеркивали две узенькие полоски ткани -- одна прикрывала грудь, вторая -- бедра. И это было всей ее одеждой! Такого он еще никогда не видел, ни разу в жизни (если не считать той фотографии...).
Но смущение прошло в ту же секунду -- он увидел, что у нее на губах помада, и застыл в смертельном ужасе: ее губы были ярко-алыми, совсем как у развратной жены Противотечи!
Огромным усилием воли он сдержал дрожь. Надо рассуждать трезво и спокойно. Эта женщина никак не может быть Анной Менялой, явившейся из глубокого прошлого, чтобы его соблазнить, ведь тогда она не стала бы говорить на этом выродившемся французском. К тому же вряд ли бы она стала заниматься такой ничтожной фигурой, как Хэл -- она бы отправилась прямиком к верховному уриэлиту Макнеффу.
Теперь осталось разобраться с губной помадой. С приходом Предтечи вся косметика была запрещена, и ни одна женщина не осмелилась бы... Хотя нет. Это касалось только женщин-гаек. Израильтянки, малайки и банту продолжила краситься. Но ведь все они были известно какого сорта!