Любовь зла (фрагмент)
Шрифт:
Ничто не могло так сильно завести Мэри, обожавшую цитировать Сигмена при каждом удобном случае, как то, что Хэл имеет наглость делать то же. Но она почему-то вместо того, чтобы разразиться гневной тирадой, тихо заплакала:
– -Не пугай меня, Хэл. Ты же сам знаешь, что через год заканчивается отпущенный нам срок. Нам придется идти к уззитам на новую проверку, и если мы не выдержим ее, если окажется, что хотя бы один из нас отрицает будущее для наших детей... они выведут его на чистую воду. Вот что тогда случится!
Искусственное
В первый раз за весь вечер Хэл почувствовал невольную симпатию к своей жене. Ему было так же страшно, и он прекрасно понимал, откуда эта дрожь, сотрясающая ее тело так, что вибрировал матрас.
Но он не мог дать ей почувствовать свое сострадание -- слишком уж горьким опытом далось ему это знание. Уже не раз в подобных ситуациях Мэри, почувствовав слабину, яростно разрушала хрупкий мостик, возникавший между ними. И на то, чтобы собрать его по кусочкам и склеить, обычно уходила вся ночь.
– -Не думаю, что нам так уж нужно волноваться,-- бодро сказал он.-- В конце концов, мы с тобой -- профессионалы высокого класса, которые всегда нужны. Зачем бы церководарству тратить столько денег на наше обучение, чтобы вот так, вдруг, отправить нас к Ч? Да даже если ты не забеременеешь, нам все равно дадут отсрочку. Кстати, подобные прецеденты уже бывали! Да сам Предтеча говорил, что к каждому случаю нужно подходить индивидуально, учитывая все обстоятельства, а не стричь всех под одну гребенку. А значит, мы с тобой...
– -А как часто на деле "изучают все обстоятельства"?– оборвала его Мэри,-- часто ли? Ты не хуже меня знаешь, что судьи всегда обращаются к абсолютному закону.
– -Я не разбираюсь в этих вещах,-- примирительно сказал он.-Не будь такой наивной: да, с обывателями так и поступают. Но у иерархов бывает и иначе. Я слышал о таких случаях. И я знаю, что такие вещи, как кровные связи, дружба, престиж и здоровье, а в особенности необходимость для церкводарства, являются смягчающими обстоятельствами.
Мэри даже села.
– -Ты что, хочешь сказать мне, что уриэлитов можно подкупить?!
– -Я никому и никогда не скажу ничего подобного,-- поспешил откреститься он.-- И я готов поклясться утраченной рукой Сигмена, что сказанное мной не содержало даже намека на подобную чудовищную многоложность. Я сказал лишь то, что необходимость церкводарству иногда может смягчить судей и дать еще один шанс.
– -Да кто же будет нам помогать!– - воскликнула Мэри, и Хэл улыбнулся в темноту: хоть она и потрясена его словами, но все же достаточно практична, чтобы без промедления заняться поисками выхода из сложного положения.
Несколько минут оба молчали. Мэри тяжело дышала, как загнанное в угол животное. Наконец он решил, что с нее довольно, и сказал:
– -Я не знаю никого влиятельнее Овельгсена. Но он тоже не в восторге от моего МР, несмотря на то, что в восторге
– -Вот видишь! Повсюду этот МР! Если бы ты только сделал над собой усилие, Хэл.
– -Если бы ты только не прилагала столько усилий, чтобы его понизить!– - горько продолжил он.
– -Но Хэл, что я могу поделать, если ты все время с такой легкостью соскальзываешь в многоложность! Мне самой все это не нравится. Но ведь это -- мой долг! А упрекая меня в этом, ты также делаешь очередные ложные шаги. Еще одна черная отметка...
– -Которую ты немедленно потащишь в клюве иоаху... Хватит. Ладно, нечего возвращаться к одному и тому же по тысяче раз за ночь.
– -Это ты начал разговор,-- возразила она, свято уверенная в своей правоте.
– -Похоже, это вообще единственное, о чем мы можем с тобой говорить.
– -Да, но не в таком же тоне!--она словно поперхнулась.
– -В первый год после свадьбы мы говорили об этом иначе. А вот после...
– -Но кто в этом виноват?– - закричала она.
– -Хороший вопрос. Но не думаю., что нам нужно искать на него ответ -- это может быть слишком опасно.
– -То есть?
– -Я не намерен это обсуждать. Меня это уже не интересует.
Он сам удивился тому, что сказал. Что он имел в виду? Он и сам не знал. Это было высказывание не его интеллекта, а, скорее, всего его существа. Не Противотеча ли говорил в этот миг его устами?
– -Давай спать,-- на сей раз Хэл был уверен, что говорит от себя.-- Утро вечера верносущнее.
– -Но не раньше чем...
– -Но не раньше чем -- что?– - устало спросил он.
– -Не играй со мной в свои шибские каламбуры! Ты опять начинаешь все сначала! Ты пытаешься... пренебречь... своим долгом!
– -Мой долг!– - вздохнул Хэл.-- Шиб. Да, конечно.
– -Не говори со мной таким тоном! Я сама не хочу, чтобы ты занимался этим только из чувства долга. Я хочу, чтобы ты любил меня, чтобы это приносило удовольствие... Ну, хотя бы потому, что ты хочешь любить меня!
– -Я получаю удовольствие от любви ко всему человечеству. Я прямо изнемогаю от этой любви. Но если я вдруг попытаюсь исполнить свой долг любви с кем-нибудь, кроме моей связанной со мной узами верносущности супруги, меня же распнут!
Мэри была шокирована настолько, что даже не нашлась, что ответить. Она просто повернулась к нему спиной. Но он, зная, что наговорил все это лишь для того, чтобы наказать себя и ее, протянул в ней руку, нашел в темноте наощупь ее плечо и...
И дальше все пошло по ритуалу: слова, действия -- тщательное копирование предписаний из "Западного Талмуда". Кроме разве что одной детали -- Хэл так и остался в верхней одежде. Но это, как он подумал, ему простится: главное в духе, а не в букве. Да и так уж велика разница между тем, одет ты в тончайшую ночную рубашку или в выходной костюм? Мэри, даже если и усмотрела в этом грех, на сей раз ничего не сказала.