Любовь
Шрифт:
С а ш а. Но они точно дадут? Если это какой–то сомнительный вариант, я не хочу. Да — да, нет — нет!
В а д и м. Ну, брат, такого, чтоб сразу, не бывает. Всегда надо приложить усилие.
С а ш а. Смотря какое усилие. А нет — и черт с ними!
В а д и м. Я, конечно, молчал, но чувствовал, твоя евреечка себе на уме. Не хочешь говорить, не надо. Ну вот — сто десять. Спрятали, гады!..
В полутемной комнате кружились две пары. Интимная музыка располагала к сближению. Вадим танцевал, обнявшись
Саша держался напряженно, и его партнерша, изящная и маленькая брюнетка, должна была поминутно привлекать его внимание. Она клала голову ему на плечо или долгим взглядом смотрела в глаза.
Пары вращались вокруг собственной оси. Когда Саша и Вадим оказывались между ними, происходил немой диалог: ну, что же ты? — показывал Вадим. Что за спешка? — мимикой отвечал Саша. Впрочем, когда лицом к лицу оказывались девушки они тоже не упускали случая перемигнуться и молча обменяться впечатлениями.
— Пойдем туда? — предложила партнерша Саше.
— Пойдем.
Она взяла его за руку и повела в другую комнату.
Вадим с облегчением вздохнул и уселся на диван. Девушка села рядом с ним.
— Он ей понравился… — сказала она. — А ты, говорят, ушел в семейную жизнь?
— Ушел. С головой.
— И никто не нужен? — она пальцами перебирала его волосы.
— Никто.
— Боже, где такие мужья? Ты не хочешь меня выдать замуж? Это было бы благородно. Вот хотя бы за этого Сашу. Хороший мальчик. Надо было мне оставить Сашу, а себе взять Лариску. Хотя тебе же никто не нужен!
— У Саши большая любовь, ему надо отвлечься, — сказал Вадим.
— А может, у него и ко мне будет большая любовь?.. — говорила девушка с застывшей улыбкой на губах.
В темной комнате, на огромной двухспальной кровати сидели Саша и Лариса. Девушка начала раздеваться.
— Помоги мне. Заколка зацепилась.
Саша нащупал заколку в волосах, осторожно отстегнул ее.
— Спасибо.
— Слушай, — Саша повернулся к ней. — Скажи мне: зачем ты это делаешь? Просто так?
Она удивленно уставилась на него.
— Ведь я тебе не нравлюсь? Тогда зачем это делать?
— Нравишься, — сказала девушка. — Очень нравишься.
— Да?
— А иначе я бы не стала.
Она сбросила платье и упала на кровать. Саша раздевался.
— Супружеское ложе, — сказала девушка. — Я в жизни не лежала на такой кровати. Здорово, черт!
Вадим целовался.
— Я тоже хочу большой любви! — капризно сказала его девушка, отодвигаясь. — Немедленно говори мне о любви!
— Ладно, хватит, — помрачнел Вадим.
— Я хочу за тебя замуж! Я тебя люблю.
— Помолчи! — Вадим встал с дивана. Девушка рассмеялась. Она протянула к нему руки.
— Я пошутила, больше не буду… Вот зануда, пошутить нельзя.
Саша и Лариса лежали в разных концах кровати. Смотрели в потолок.
— Никогда
— Извини, — сказал Саша.
— Не стоит.
Он встал, начал одеваться.
— Ты мне так понравился… — девушка сбросила одеяло, голая вытянулась на кровати. И сочувственно добавила: — Ты сходи к врачу, не запускай.
— Понятно, — Саша одевался быстро, как только мог.
— Подожди. — Она села на кровати. Саша остановился.
— Ты не расстраивайся, ладно? Не расстраивайся.
— Да.
Саша вышел. Он прошел через комнату, где увидел голого Вадима и девушку, и вышел за дверь.
Напротив Машиного подъезда была телефонная будка. Стоя в будке, Саша смотрел на ее окна и набирал номер. Трубку сняла Ревекка Самойловна. Саша молчал.
— Опять эти звонки, — сказала старуха. — Теперь молчат.
— Мама, выдерни шнур, — послышался голос Ирины Евгеньевны. — Я говорю, выдерни.
— Я сама знаю, — сказала Ревекка Самойловна и отключила телефон.
Он укрылся на даче. Жил в доме под открытым небом. Ночью становилось холодно, и тогда Саша в металлическом корыте раскладывал костер. Засыпал он рано, не дождавшись темноты. Спал на полу, завернувшись в старые ватные одеяла. Просыпался еще в темноте и уже не мог заснуть. На рассвете завтракал, раскладывая на газете хлеб и сваренную с вечера картошку. На крыльце пил заваренный до черноты чай.
Позавтракав, он взбирался вверх по стене дома, веревкой поднимал с земли доски и делал крышу. Иногда доски падали, и приходилось повторять все заново. Так проходило время почти до вечера…
С а ш а. Это все равно, что умерла. Села в самолет и умерла. И нет ее.
В а д и м. Да почему умерла? Будет себе жить, там тоже жить можно.
С а ш а. Нет, ты не понимаешь.
В а д и м. Что я не понимаю, что я не понимаю?!
С а ш а. Она навсегда уезжает!
В а д и м. Ну и что теперь делать? Между нами, я иногда думаю, в какой Израиль мне свою отправить?..
Вечером он шел купаться. Майская вода была холодная, темная, застывшая. Потом спал…
Однажды во время работы он увидел Машу. С сумкой в руках она шла по шоссе, оглядывая садовые участки. У дома с недостроенной крышей она остановилась. Сверху Саша следил за ней.
Она прошла через калитку, заглянула в дом. Никого. Прошла вовнутрь. Саша наблюдал за ней.
Маша поставила на пол сумку и принялась разгружать ее, вынимая пакеты, бутылки кефира и еще что–то. Посмотрела наверх. Он отпрянул, и сразу стали слышны шаги по крыше, застучал молоток. Саша работал. Она вымела из дома грязь. Постелила разбросанные одеяла. В угол сложила гору инструментов. До вечера они не сказали друг другу ни слова. Саша спустился в дом, когда крыша была готова. Молча, сидя напротив друг друга, ужинали.