Любовная западня
Шрифт:
— Конечно, не понимаете. Мы с Джейсоном решили, что будет лучше, если у вас сложится впечатление, будто вашим покровителем в последние четыре года был фонд, а не частное лицо.
Франческа вспомнила о тех бумагах, которые Джейсон приносил ей на подпись и поспешно забирал назад, невнятно бормоча о том, что ни к чему портить глаза, разбирая мелкий шрифт.
— Наверное, лучше начать с самого начала. Вы с Паном… Вы с Джейсоном друзья?
Человек улыбнулся. Теперь Франческа могла видеть, что он вполне привлекателен, хотя физические страдания оставили на его лице
— У таких людей, как я, нет друзей. Но да, мы знакомы уже давно. Я знаком и с вами, Франческа. С тех пор, как увидел вашу прекрасную статую.
Франческа долго смотрела на него, и наконец она догадалась.
— Моя статуя! Вы… Вы — Дэйн Вандерхоф. — Франческа посмотрела на руку, которую он протянул, чтобы дотронуться до нее. В его прикосновении не было ничего сексуального, это было прикосновение человека, убедившегося в существовании чего-то очень ценного. — Я не могу понять, почему Пан не сказал мне, что вы тот, кто… Подождите минутку! — В глазах Франчески мелькнуло подозрение. — Все эти бумаги, которые я подписывала, все эти деньги — я, что же, в финансовой зависимости от вас, мистер Вандерхоф? Значит, если я…
Он пожал плечами.
— Юридически, наверное, да. Но это не имеет значения. Деньги для меня ничего не значат. Ничего. — На его лице вновь появилась улыбка. — Я обнаружил, насколько они бесполезны, когда ухлопал огромную сумму, пытаясь вылечить ноги.
Франческа с сочувствием посмотрела на Вандерхофа.
— Мне… мне жаль. Я, по сути, вас не знаю, но уверена, что для такого человека, как вы, паралич просто убийствен. Как это случилось?
— Какое это имеет значение, когда вы здесь, рядом со мной, а не в мечтах? Если бы вы только знали!.. Во время моих ужасных мучений и бесконечных операций я не переставал мечтать о вас. Думаю, именно это и не дало мне умереть.
Франческа чувствовала себя как во сне. Неужели все происходящее с ней реально, или Венеция превратилась в сюрреалистическую страну Оз?
— Я не понимаю. Вы думали обо мне все эти годы, с тех пор как Питер сделал для вас статую? — Это было странно, неправдоподобно. — Так это вы следили за мной…
— Да, до несчастного случая. Таково было мое соглашение с Джейсоном. Смотри, но не трогай руками. После падения, после того как я провел в больницах бог знает сколько времени, даже подсматривать оказалось невозможно. Хотя по-прежнему можно было наблюдать за вами издали, я не хотел, чтобы вы видели меня таким. Мне остались только мечты.
— Вы сказали, что у вас было «соглашение» с Джейсоном. Какое соглашение? Что он должен был за это получить?
Лицо Дэйна оставалось бесстрастным.
— Он хотел вам добра, то есть защищал вас от такого человека, как я. В то же самое время он получал от этого выгоду. Ваш друг сам коллекционер, Франческа. Он знаком с этой страстью.
Франческа понимала, что должна была бы сейчас испытывать гнев по отношению к своему наставнику. Но она была слишком хладнокровной и практичной, чтобы отвергать план, который не принес ей ничего плохого — только хорошее. По крайней мере до сих пор.
— Зачем вы
Он впился в нее глазами:
— Я хотел бы знать, находите ли вы меня безобразным. А? Я вас отталкиваю, Франческа? Когда вы взглянули на меня, то сразу отвернулись. Я не знаю, была ли в ваших глазах жалость. Она была? Это все, что вы чувствуете, когда на меня смотрите?
На этот раз взгляд ее не дрогнул.
— Конечно, я испытываю к вам жалость — как и к любому, кто страдает. Что еще я должна к вам испытывать? Боюсь разочаровать вас, мистер Вандерхоф, но кроме естественного сочувствия к когда-то сильному мужчине, который сейчас прикован к инвалидной коляске, я больше ничего не чувствую. — Это была ложь. Франческа почти физически ощущала исходящую от этого человека властность. Его аура зачаровывала ее.
Глаза Вандерхофа заблестели еще сильнее.
— Моя холодная, прекрасная статуя! — прошептал он. — Мое хладнокровное сокровище, которое нельзя сломать или свести с ума огнем глупой страсти. — Он уткнулся лицом в ее ладони. — Мое совершенство! Мое вечное совершенство за стеклянной перегородкой… Если бы вы только знали, что значит для меня этот миг!
— Может быть, и знала бы, если бы вы мне сказали, что вам от меня надо, — сказала Франческа, убирая руки.
— Мне надо, чтобы вы стали моей женой. — С циничной улыбкой Вандерхоф посмотрел вниз, затем снова на Франческу. — Конечно, только формально, так как другого быть не может. — Он внимательно наблюдал за ее реакцией. — Вы не шокированы?
— Подозреваю, что так должно быть, но по некоторым причинам шока я не испытываю. Хотя я озадачена. Оставим в стороне очевидный вопрос о том, зачем я вам нужна. Я тоже понимаю страсть коллекционера. Но вот зачем мне выходить за вас замуж?
— Затем, — медленно произнес Дэйн, — что я могу дать вам тот мир, который вам нужен, и в то же время вы можете остаться в стороне от его страстей. Материальные вещи? — Он описал рукой круг. — Эта вилла — ваша, со всеми другими моими владениями, которые более обширны, чем об этом известно публике. Карьера фотомодели? Если хотите, я помещу ваше лицо на обложки всех журналов мира — без всякой борьбы, без интриг, без компромиссов. Путешествия, нужные люди, красивая одежда — весь мир. Все это будет вашим, если вы выйдете за меня замуж.
— А что получите вы?
— Вас, — тихо сказал он. — Я буду вами обладать. Обладать вашей красотой, чтобы ею восхищаться. Обладать сокровищем, чтобы благоговеть перед ним и хранить его в ящике из небьющегося стекла.
Франческа была потрясена больше, чем когда-либо в своей жизни. Не абсурдностью сказочного завершения ее путешествия за границу, не тем, что незнакомый человек предлагает ей «весь мир», а тем, что она не имеет против этого необычного предложения никаких возражений этического порядка. Все-таки немного неуютно ощущать себя наемницей. Тем не менее Франческа прекрасно сознавала, что дело обстоит именно так. И чтобы узнать о себе правду, нужно было появиться такому человеку, как Вандерхоф. Человеку, который знает ей цену.