Любовница авторитета

Колычев Владимир Григорьевич

– Пусть каменка нагревается.

– Да, конечно…

– А что наверху?

– Наверху буду жить я. А шлюхи будут жить здесь.

– Что, все?

– Все.

– И сколько их?

Ян вдруг схватил ее за плечо, развернул к себе лицом и прижал к стене. Леся почувствовала его руку на своем горле. Он не пытался ее душить, но держал крепко. Его ледяной взгляд вымораживал душу.

– А я не знаю, сколько в тебе этих шлюх! Одна, две, три… Может, легион?

– Я что, одна здесь буду?

– А справишься?

– Ну-у…

Леся

могла бы обслужить в сутки десяток-другой клиентов, но ведь ничего этого не будет. Ян, похоже, нарочно придумал шнягу про бордель, чтобы проверить ее на вшивость. И она купилась.

Он решил поселить ее в подвале, а не в доме. Окна здесь маленькие, зарешеченные, закрашенные белым, дверь железная, прочная. Не бордель это, а тюрьма. Но, может, еще не поздно все изменить?

– Я, вообще-то, не собиралась справляться. Если «мамкой» там, то я согласна, если самой, то не хочу… Хватит с меня! – с жалобным видом сказала она.

– Хватит?

– Да надоело все! С тобой хочу!

– А проституткой – нет?

– Да нет, конечно!

Ян неожиданно плюнул ей в лицо, отступил на шаг.

– Утрешься… – презрительным тоном сказал он. – Тебе не привыкать… Я наверх, а ты здесь. Вымоешься. Дочиста чтобы. А я потом приду. Может, сегодня. Может, завтра. Но приду. И потребую. И только попробуй!..

Он даже не стал договаривать. Действительно, зачем угрожать, если она готова была исполнить любой его каприз?

Глава 22

Бабье лето радовало последними теплыми деньками в уходящем году, люди гуляли в парке, наслаждаясь солнечной погодой, отдыхали. Максим находился здесь по работе.

Дальняя окраина, знакомое летнее кафе, слюноточивый запах замаринованного в уксусе шашлыка. Не так давно он пил здесь пиво, а Люба сидела за одним столом с Карцевым. Все было спокойно, пока не появился Батыгин со своим телохранителем. Сейчас в кафе Максим сидел один. Правда, парень с красивой девушкой сидели за другим столиком, не там, где Люба давала отбой Леше. Но и эти были взволнованны, особенно парень. Нервничает он; вроде бы тихо говорил, но руками махал энергично.

Вчера ночью во дворе дома произошло убийство. Там видели Леву Сидорова, он работал в охране ночного клуба. Пьяная ссора закончилась мордобоем, в какой-то момент в ход пошло травматическое оружие. Резиновая пуля попала потерпевшему в глаз, и этим все закончилось.

Максима подняли среди ночи, он выехал на место и до сих пор в работе. По горячим следам вышел в городской парк, где сейчас должен был находиться Лева. Он не прогадал, подозреваемый здесь, вместе со своей девушкой Ритой. Сидоров звонил ей, назначил встречу, а Максим об этом узнал.

Под глазом у Левы красовался синяк, на носу пластырь, кисть руки перевязана. Он серьезно занимался спортом, занимал призовые места на соревнованиях

высокого ранга, но вчера в драке потерпел позорное поражение. Крепко ему морду набили, это его и взбесило.

Постановления на арест еще нет, но улик против Левы много, поэтому можно не церемониться.

Лева и сам прекрасно все понимал. Поэтому, заметив Одинцова, резко сорвался с места. И пистолет из-под полы пиджака вырвал.

Максим также ловко выхватил пистолет, но наверстать упущенный момент не успел. Лева выстрелил до того, как он смог нажать на спуск. Стрелял убийца в него, но вскрикнул Кустарев.

Одинцов имел полное право выстрелить в ответ, но вокруг люди, да и Лева вдруг отбросил пистолет. И, перескочив через канатную ограду, бросился бежать.

– Это травма! – донеслось из-за спины.

Гриша корчился от боли. Но умирать он, судя по всему, не собирался.

– Держись! – на ходу крикнул Максим.

Он также выбежал из кафе и помчался за Левой. Он не кричал, требуя остановиться, не стрелял в воздух, но ситуацию держал под контролем.

Максим не собирался догонять беглеца, поэтому и не сотрясал воздух. Ни к чему выдавать себя голосом, пусть преступник сам разбирается в ситуации. Он должен оборачиваться, теряя из-за этого в скорости.

И действительно, Лева оборачивался каждые пять секунд, зато Максим не терял в темпе. Расстояние сокращалось, и в конце концов беглец ясно осознал всю тщетность своих помышлений. Он сбавил ход, и когда Максим сблизился с ним, резко остановился, с оглядкой выбросив из-под себя ногу. Для Одинцова этот удар мог стать роковым, но быстрая реакция спасла его. Он ушел чуть в сторону, сблизился с Левой и не мудрствуя лукаво ударил его рукоятью пистолета в спину. Уж очень удачный был для этого момент.

Парень рухнул как подкошенный. Максим навалился на подозреваемого, заломал руки за спину. Торопился он не зря. В тот момент, когда он заковывал в браслеты вторую руку, Лева пришел в себя и сильно дернулся. Но дико взвыл от боли в запястье.

Наручники дело такое, когда их надевают, лучше не сопротивляться. Возможно, Максим сломал задержанному запястье. Если так, то Лева этого заслужил.

– Ну, мусор, вешайся! – заорал Сидоров.

– Да нет, паря, вешаться ты будешь!.. Ты в кого стрелял, гнида?

– Да всех вас, всю мусарню в расход надо!

– Серьезное заявление. Мы его обязательно рассмотрим.

Максим схватил задержанного за шкирку, поставил на ноги.

– Пошел!

Лева выстрелил в сотрудника полиции, а это само по себе очень серьезная статья. И соответствующее отношение со стороны его коллег. И пусть Лева не обижается, если в изоляторе временного содержания ему посчитает ребра охрана. А в следственном изоляторе он может оказаться в плохой камере с неприкасаемыми – конечно же, совершенно случайно…