Любовница бури
Шрифт:
— Мы пришли за тобой, — продолжала Поль и скинула с плеча рюкзак, чтобы добраться до его содержимого.
— Удивительно, — фыркнула Майер, — а я думала, заглянули выпить граппы. А ты кто такой? — она соизволила обратить внимание на присутствие Паскаля, — дай угадаю, тот самый лучший пилот сопротивления? А теперь лучший палач?
— Хватит ерничать, — осадила женщину Поль, — ты можешь сказать свои последние слова.
— Горите в аду, — с удовольствием протянула Майер и оскалила крупные белые зубы. Поль из-за ее спокойствия теряла последние крупицы самообладания.
Она по-другому представляла себе этот момент,
Поль рывком заставила Майер сесть обратно в кресло и в несколько слоев обмотала ее веревкой, хотя женщина и не пыталась сопротивляться. На ее лице было написано все тоже отстраненное, высокомерное выражение превосходства.
Поль вытащила из рюкзака большую ржавую бритву. Француз вздрогнул.
— Змейка, давай просто пристрелим ее? — прошептал он, но Поль покачала головой, приблизилась к Майер и медленно начала срезать ее волосы. Они падали на пол, на ноги Поль и она вспоминала, как эта женщина брила когда-то голову ей, Кэтрин и Сюин. Неаккуратно, ожесточенно, оставляя глубокие царапины, которые потом превратились в уродливые шрамы.
Кэтти тогда здорово вывела Майер из себя своей дерзостью и невозмутимостью, ее капитан оставила еще и без бровей и ресниц. Она тогда откуда-то принесла зеркало и сказала насмешливо «Ну, кто тебя теперь захочет, американская кукла?». А арестантка плюнула ей в лицо и впервые попала в карцер. Вернее в тот маленький душный чулан, который исполнял эту роль, пока лагерь еще не был толком обустроен для полноценного функционирования.
Поль увлеченно брила голову женщины и вдруг заметила, что помимо волос на пол капают еще и слезы. Девушка остановилась, коснулось своей щеки, и только тогда поняла, что плачет. Выглядела она сейчас, наверное, крайне безумно — с маниакальным усердием на лице, жуткой кривой ухмылкой и влажными полными слез глазами. Француз неловко тронул ее за плечо, но Поль замахнулась на него рукой с бритвой.
— Найди зеркало, — приказала она мужчине, хотя на самом деле хотела, чтобы он оставил ее наедине с жертвой и не видел всего, что она творила и только еще собиралась сотворить. Пока Паскаль искал зеркало, Поль успела закончить с головой Майер и собиралась также избавить ее от бровей и ресниц. «Это за Кэтти» - оправдывала себя бывшая жертва. Она поставила зеркало перед немкой и кивнула на ее отражение.
— Хороша?! — усмехнулась она, — как ты сказала тогда? Кто тебя теперь захочет, куколка?
Майер даже не смотрела в зеркало, по-прежнему оставаясь совершенно невозмутимой. Однако, услышав это, она подняла глаза на Поль и ее губы слегка скривились в насмешливой улыбке.
– Так ты приперлась за океан, чтобы разделаться со мной только за то, что я трахнула твоего мишлинге? – снисходительным тоном поинтересовалась немка, - может хочешь напоследок послушать подробности?
Зря.
Поль сделала аккуратный надрез, как в тех учебниках анатомии, которые когда-то штрудировала в Париже, и резким движением дернула кожу на голове.
— Полли! — Паскаль схватил девушку за руку, — остановись.
Поль отступила в сторону к окну, прижалась спиной к стене и сползла по ней, беззвучно рыдая. Она спрятала лицо в перемазанных в крови руках.
Француз не стал лезть к ней в этот момент, он сделал то, что должен был, потому что по-прежнему
— Тише, змейка, — прошептал он и все-таки попытался прижать бьющуюся в истерике девушку к себе, но она отскочила от него в сторону и вытаращила обезумившие, блестящие от слез глаза.
— Не трогай меня, — рявкнула она и разочарованно посмотрела на мертвую женщину в кресле, — ты подарил ей слишком легкую смерть. Она этого не заслужила.
— Я просто не мог смотреть, как ты становишься такой же, как они, — признался старый друг упавшим голосом и стал собирать вещи обратно в рюкзак, не в силах выдерживать взгляд девушки полный осуждения.
Поздно, — подумала Поль, — я уже стала такой же, как они. И даже хуже.
Глава седьмая.
Аквитания, сентябрь 1941г.
Через несколько дней очередь дошла и до Кэтрин.
Поль в очередной раз успела испытать всю гремучую смесь эмоций, которую у нее вызывала подруга: раздражение на ее безрассудную вспыльчивость и в тоже время восхищение поразительно сильным и гордым нравом. Криво обритая девушка в уродливой серой пижаме шествовала с таким достоинствам, словно прогуливалась по Лонг-Айленду или набережной в Ницце, а сама была как минимум принцессой Монако. Глаза ее насмешливо горели, и на осунувшемся от голода лице нельзя было прочитать и тени страха. Именно из-за того, какой язвительной и вздорной была Кэт, Поль беспокоилась особенно сильно, догадываясь, что монстру в маске вряд ли понравится своенравное поведение заключенной на допросе. Ее привычка хамить и ерничать.
Поль нашла глазами Сюин, с которой в цеху их разделяло приличное расстояние, и тщетно попыталась поймать взгляд китаянки. Увы, способа предупредить девушку о том, что, скорее всего, она станет следующей не было. Если взялись за их старую компанию....
Сюин словно почувствовала взгляд подруги, подняла голову и бросила Поль свою фирменную мягкую, одобряющую улыбку. Поль попыталась улыбнуться в ответ, но получилась скорее жуткая гримаса злого клоуна из детских страшилок, о которых рассказывала Кэтрин. Поль, которая, до приезда в Париж, вообще толком не знала, кто такие клоуны, очень удивилась, когда узнала, что в Америке эти довольно невинные персонажи часто являются героями поистине леденящих душу историй. Этот мир за океаном вообще казался совершенно другим, завораживающим и странным, и потому Поль особенно сильно мечтала однажды там побывать.
Много где мечтала побывать. Но с каждым днем в Гюрсе, все сильнее сомневалась в том, что, когда-то сможет открыть для себя мир, находящийся за пределами маленького клочка земли, окруженного колючей проволокой. В день в лагере умирало примерно по пять-семь человек, от холода и голода, изнуряющей тяжелой работы и царившей в лагере антисанитарии. Иногда ночами Поль боялась сомкнуть глаза, даже теряя сознание от накопленной за день усталости, остерегаясь, что хозяйничавшие в бараках крысы попросту обглодают ей лицо или руки. Кэтти над этим посмеивалась, говорила, что крысы ей внушают куда больше симпатии, чем белобрысые нацисты. И если уж есть выбор, то лучше быть съеденной грызунами, чем замученной до смерти той же самой садисткой Майер.