Любовница Леонарда
Шрифт:
Она тут же вышла в сени и почти сразу вернулась в светелку, неся в руках какие-то торбочки.
Архелия с интересом посмотрела на них и спросила:
— Что там?
— В одной земля с могилы утопленницы, в другой — болотный ил, в третьей — сухие жабы! — охотно объяснила бабка. — Без них ничего у нас не выйдет!
— Жабы? — девушка поморщилась и вновь посмотрела на торбочки — на этот раз с отвращением. — Какая мерзость!
— Мерзость — не мерзость, но вещи нужные! — криво усмехнулась старушка. — Так, что нам понадобится еще? Ага, воск заупокойной свечки, ржавая иголка и ножичек!
Потом она достала из-под стола большую пластмассовую миску, поставила на пол, вылила в нее с полведра воды и что-то долго шептала, встряхивая руками. После этого взяла шесть стопок, из которых обычно пьют водку, расставила их вокруг миски, каждую до половины заполнила комьями земли и в каждую воткнула свечку.
— Теперь выключи свет! — приказала Архелии.
Тотчас в хате стало темно.
— Садись на топчан и ни пары из уст! — голос Евдошки звучал несколько странно — в нем слышались нотки торжественности и воодушевления.
Она черкнула спичкой, опустилась на колени и стала зажигать свечки. Управившись, выпрямила спину, руки заложила за голову и крикнула:
— Маркиян, Севостьян, где вы? Маркиян, Севостьян, где вы? — Немного помолчала и снова, уже гораздо громче: — Маркиян, Севостьян! Где вы?
Вдруг в одном из углов светелки послышались шорохи и сразу же — как бы человеческий вздох. Девушка враз метнула туда взгляд, но никого не увидела. И тут раздался скрипучий, противный голосок:
— Не рви глотку, старая! Мы давно тут.
Сердце девушки похолодело, мелко задрожали руки, а на глазах самопроизвольно выступили слезы. Она сидела ни живая, ни мертвая.
Бабка, не обращая на внучку ни малейшего внимания, взяла ножичек и, достав из картонной коробки огарок свечки, стала крошить его в заранее приготовленную металлическую кружечку. Затем поднесла ее к одной из горящих свечек и принялась нагревать дно. Когда воск расплавился, вылила его в миску. И, взяв в руку крест с распятой на нем куклой, опять крикнула:
— Маркиян, Севостьян, кто на кресте?
На этот раз ответ прозвучал сразу:
— Бестия Раиса!
Архелия, дрожа всем телом, осторожно обвела взглядом полутемную комнату — никого! Господи, тогда кто же говорит с Евдошкой? Невидимый дух? Где он может находиться — у порога, возле печки, под столом?
Нащупав в коробке длинную и толстую иголку, старуха много раз уколола ею куклу в то место, где находилось подобие головы, и бросила в миску. Постояла, раскачиваясь в разные стороны, как маятник, и помалу успокоилась. Через несколько мгновений достала из одной торбочки горсть земли и осторожно высыпала в кружечку. Из другой извлекла пол-литровую баночку с черной жижей и немного отлила туда же, в кружку. После этого развязала третью торбочку и, запустив в нее руку, достала какие-то корешки. Девушка догадалась, что это и есть части сухой жабы.
Когда кружка оказалась наполненной до краев, Евдошка поплевала в нее и воскликнула:
— Маркиян, Севостьян, все готово!
Откуда-то из темноты раздался недовольный бас:
— Кровь где, ведьма?!
— Будет вам кровь! — молвила бабка и стала шарить рукой в той торбочке, откуда только
— Приступай! — повелел тот же бас.
Евдошка, как молодая, споро вскочила на ноги, трижды прокрутилась влево вокруг себя и, застыв, начала речитативом читать заклинание.
Читала долго, закончив, начинала заново, потом снова и снова. Архелия хотела сосчитать, сколько же раз прозвучал этот непонятный набор слов, но сознание ее было рассеяно, она не могла сосредоточиться, хоть и старалась, и вскоре сбилась со счета.
Наконец умолкнув, старушка опустилась на колени, взяла в руки ножичек и утопила им куклу. Держала ее под водой не меньше минуты, затем высыпала содержимое стаканчика в миску и вылила туда кровь из бутылочки. И снова ножичком погрузила куклу в эту жижу, но уже на короткое время.
— Жить тебе, по земле ходить, да людей отпугивать! Гнить тебе и разлагаться! Оставаться тебе без помощи, без врачеванья, лить слезы горючие и смерти ждать, ибо только в ней твое спасение и избавление от воли моей! — прокричала Евдошка и, вынув мокрый комок из миски, запихнула его в пустую торбочку и со злобой швырнула на пол.
Сразу же поднялась с пола и обратилась к внучке: — Завтра перед рассветом нужно будет вынести эту торбу из хаты да закопать в таком месте, где люди не ходят. А сейчас включи-ка свет и помоги мне убрать тут все.
Девушка со страхом оглядела комнату, встала с топчана и щелкнула выключателем.
— Бабушка, скажи мне, кто с тобой говорил? Кто приходил в дом? — спросила она, с тревогой взирая на Евдошку.
Та подошла к рукомойнику, тщательно вымыла руки с мылом, вытерла их о полотенце и только потом ответила:
— Помощники мои были здесь!
— Но почему я их не увидела? Они что, где-то прятались? — Архелии все еще не удалось до конца успокоиться, у нее мелко подрагивали губы.
— Милая, да ты и не могла увидеть моих помощников! — воскликнула бабка, смеясь. — Для этого нужно стать такой, как я, — всевидящей! Только после обряда посвящения у тебя появится такая способность.
— Вон оно что! — задумчиво произнесла девушка. — Теперь понятно… После посвящения, о котором ты говоришь, я и магические знания приобрету, и колдовскую силу, и особое зрение.
— И некоторые, доселе тебе неведомые, возможности, — прибавила старушка, потирая поясницу.
— О каких возможностях ты говоришь? — в глазах Архелии витали тревога и любопытство.
— Негоже заранее обо всем рассказывать, — вздохнула Евдошка. — Но крыться перед тобой не буду, скажу, ведь ты моя внучка. Возможности эти весьма необычны для человека. Ну, вот, допустим, кто-то погонится за тобой ночью на улице. А ты раз и стала для него невидима. Нет, ты рядом, ты тут, никуда не делась, но преследователь не видит тебя! Можно и по-другому — он гонится за тобой, догоняет, глядь, а ты — это не ты, вместо тебя овечка или собачка. Поняла меня? Но знай, что это не все, далеко не все! Если тебе повезет обрести хорошего покровителя, то ты и летать по воздуху сможешь. Он тебе даст одно средство…