Любовница Леонарда

Песиголовец Виктор Иванович

А Архелия, наблюдавшая за всем этим, едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Она отпрянула от двери и в ужасе закрыла глаза. Но вскоре опомнилась. Взяла себя в руки и опять припала к щели.

Но в светелке уже ничего такого не происходило. Гостья стояла у топчана в кружевных трусиках и дрожащими руками натягивала на себя рубаку.

— На этом и все, милая! — Евдошка держала в руках баночку с водой, прикрытую капроновой крышкой. — Бери вот заговоренную настоечку! А что нужно делать дальше, ты знаешь.

Закончив одеваться, Зоя Дмитриевна прошла к порогу, где на крючке висело ее пальто, достала из кармана купюру самого большого достоинства и протянула старушке:

— Спасибо вам! — рука женщины подрагивала. — Может, теперь я перестану избегать мужа. А то он уже

сердится, того и гляди, пойдет к какой-нибудь девке, их у нас, сговорчивых, хватает. Тем более, что он мужчина видный…

— Теперь все у тебя наладится! — с ухмылкой пообещала бабка. — Теперь на это дело ты будешь падкая. Мужчин станешь принимать с большой охотой. И, боюсь, один супруг с твоими запросами и не справится!

— Ой, что вы такое говорите, бабушка Дуня! — смутилась Зоя Дмитриевна. — Мне, кроме мужа, никто не нужен. А завуч наш… Ну, тогда у меня с ним просто так получилось…

Надев пальто и уже взявшись рукой за ручку двери, гостья спросила:

— Если муж сегодня захочет… Мне можно?

— А чего ж нет? — широко развела руками Евдошка. — Ублажай его себе на радость! Но помни: три дня не мыться и белье не менять!

— Да, да! — кивнула женщина. — Спасибо вам!

Когда она ушла, Архелия стремглав выскочила из своего укрытия и сразу полезла с расспросами:

— Скажи мне, чьи руки дотрагивались до Зои Дмитриевны? Я видела одну женскую, маленькую и худую. И другую — вроде как мужскую, но уж больно заросшую волосами…

— Так ты их видела, эти руки? — удивилась бабка. — Быстро ты все постигаешь! Я и не думала, что тебе все так сразу начнет открываться! Интересно, кто же там готовится стать твоим покровителем? Видать, важная персона…

— Бабушка, ответь мне ради Бога: чьи руки я видела? — повторила вопрос девушка.

— Ох, любопытная ты! — всплеснула руками старушка. — Все хочешь знать прямо сейчас, все тебе расскажи, все выложи! Ну, да ладно, оно и правильно. Женская рука, которую ты видела, принадлежит Елене. В отрочестве мы дружили с ней, были, что тебе не разлей вода! Но потом дороги наши разошлись, Ленка уехала в город учиться, а я осталась в селе. В городе моя доверчивая подружка познакомилась с морячком, по уши втюрилась в него. А он потаскал ее, да и бросил, как ненужную вещь. И не просто бросил, а напоил и подставил дружку своему. Бедная Ленка чуть не повесилась, когда узнала, что с ней, пьяной, вытворял тот парень… Но потом как-то успокоилась. Вскоре появился у нее ухажер — солидный такой дядечка, намного старше, при деньгах. Ненадолго, правда. Затем она нашла следующего, тоже не бедного и с положением. И пошло, как говорится, поехало! Ленка стала менять мужиков, как перчатки, — сегодня один, завтра другой. За то, что спала с ними, брала деньги. А девка она была, надо сказать, красивая, дородная, статная! От мужиков отбоя не было! Один директор завода так даже умер на ней, переусердствовал, бедолага… Такой скандал тогда поднялся, что и не рассказать! У супруги покойного директора имелись большие связи в прокуратуре. Она и добилась, чтобы Ленку сначала задержали, а потом и осудили. Уж не помню, за что и сколько ей дали. Но вернулась она в село с ребенком. Как умудрилась нагулять его в тюрьме, то неведомо. Вернулась, значит, сунула дитя матери, сама поселилась в доме покойной прабабки и пошла по рукам. То с бригадиром свяжется, то с трактористом, то со скотником, то со сторожем. И старому, и молодому — никому не отказывала. А потом что-то вдруг тосковать начала. Да в такую скорбь упала, что месяцами из дому не выходила. Однажды зашла я к ней, смотрю — висит она в петле посреди хаты. Рядом табуреточка перевернутая лежит. Я тогда как раз переняла у Катерины ее силу, уже колдовала. Вот я и решила срезать с головы Ленки несколько прядей, подумала, что пригодятся…

Выслушав рассказ Евдошки, Архелия напомнила:

— А чья была мужская рука?

— Да то Кузьма пошутил! — ответила бабка, смеясь. — Он такой шаловливый! Так и лезет руками, куда не просят.

— Какой Кузьма? — округлила глаза девушка.

— Да бесенок молодой! — пояснила старушка. — Он помогал мне обряд проводить. Невредный,

незлобивый, но уж больно дурашливый. И такой распутный…

Появившись дома, Архелия досыта накормила Шарика, навела в кухне порядок, помылась и прилегла в спальне почитать. Но яркие впечатления от пережитого вечером мешали сосредоточиться, и журнал пришлось отложить. Побродив по дому, девушка включила телевизор. Но вскоре выключила его, потому как смысл происходящего на экране до ее сознания не доходил. Потом посидела на кухне, посмаковала свежим взваром, который приготовила утром, и решила, что пора ложится спать. Чтобы поскорее уснуть, достала из бара бутылку крепленого вина и выпила почти половину.

Уже минут через двадцать Архелия сладко посапывала, безмятежно разметав на постели свои тонкие руки.

Глава одиннадцатая

— Васильевна, я вот не пойму, почему мы торгуем своей продукцией только оптом? — молодая собственница фермерского хозяйства сидела в тесном кабинетике бухгалтера и, попивая чаек, неторопливо просматривала финансовые документы. — Почему бы нам не открыть пару магазинчиков? Например, в Полтаве и нашем райцентре?

— Чего ж только оптом? — не согласилась Клавдия Васильевна. — Хлеб мы в розницу отдаем.

— Но ведь кроме хлеба, у нас есть мука, макароны, крупы, сахар, подсолнечное масло, — напомнила Архелия. — Можно запросто открывать парочку торговых точек и все это продавать людям. — Прямо так и написать на вывеске — "Натуральные продукты из Талашковки".

— Ну, не знаю, — с сомнением пожала плечами бухгалтерша. — Для магазина у нас слишком узкий ассортимент.

— Не скажите! — девушка откинулась на спинку стула и, с улыбкой глядя на женщину, стала перечислять: — В сезон мы можем предложить покупателям кабачки, огурцы, свеклу, морковку, помидоры, баклажаны, капусту, сладкий и горький перец. А молодые початки кукурузы, а стручки молодого гороха? Все же это выращивается на наших землях и часто уходит перекупщикам за бесценок.

— Ну, хорошо! — сдалась Клавдия Васильевна. — Тут ты, Лия, права. Но что мы положим на прилавок зимой, а?

— Овощи — капусту, морковку, свеклу! Иногда мясо — говядину и свинину! — Архелия на мгновение задумалась. — И мед! В селе у нас несколько пасечников, вот хотя бы и одноглазый дед Семен Глущенко — муж бабы Федоры. Предложим ему и другим реализовывать свой медок через наши магазины. И пасечникам выгода — не нужно тащить банки в город на базар да торчать там до посинения, и хозяйство поимеет какую-то копейку, пускай и небольшую.

Бухгалтерша почесала переносицу ручкой, которой только что делала пометки в черновиках ведомостей на зарплату, и с усмешкой произнесла:

— Больно ты предприимчива, не по годам!

— Так вы считаете, что моя идея с магазинами — ерунда? — смиренно спросила девушка, опустив голову.

— В принципе, никакая не ерунда, а вполне стоящее дело! — Клавдия Васильевна бросила ручку и, облокотившись об стол, подперла кулаком голову. — Я только вот что думаю… Вряд ли нам удастся найти помещения под магазины. В райцентре все подходящие давно разобраны. Вот смотри: в бывшей музыкальной школе — теперь кафе, в опорном пункте милиции — оптовый склад ликероводочных изделий, в изостудии — пивнушка и магазин автозапчастей, в детской спортивной школе — церковь, в доме быта — бар и дискотека… Ну, а за Полтаву я вообще молчу! Там помещение под магазин легче построить…

— Но поискать все-таки стоит! — Архелия с надеждой посмотрела на бухгалтершу.

— Ладно! — вздохнула та. — Попытка — не пытка! Завтра пошлю нашего снабженца — Жорку Жадана — в райцентр, пусть разведает насчет помещения, он мужик разбитной. А в Полтаву съездит позже. Сходит к рыночному начальству, если нужно — "подмажет", может, оно что-то и присоветует…

По дороге домой девушка встретила почтальоншу Марфушу.

— А Сысоеву положили в больницу! — бодро отрапортовала она, простужено шмыгая носом. — И не в нашу, районную, а в областную. Говорят, надолго. Болезнь у Райки какая-то сильно серьезная, вроде, и вылечить нельзя. Так и будет теперь всю жизнь ходить с красной рожей!