Любовница Леонарда
Шрифт:
Девушка вырвала руку и, скривив губы в презрительной улыбке, проговорила:
— Конечно, она хочет, как лучше. Но не для меня, а для себя! Сысоевой не нравится, что я буду путаться у нее под ногами и мешать тут хозяйничать.
— Не выдумывай! — прикрикнул Павло. — Иди на кухню и потчуй гостью! Пойми: не сориться вам нужно, а находить общий язык.
Архелия застыла в растерянности: как поступить? Возвратиться, чтобы батька не нервничал и не ругался потом? Или не стоит? Пусть эта Райка больше не смеет ее поучать!
Подумав,
— Муку в школу отвезли?
Он хотел сделать вид, что не расслышал, и уже взялся за ручку двери, потянул ее на себя, собираясь войти в кухню, но Архелия повторила вопрос:
— Так отвезли муку в школу или нет?
— Нет, — немного смутившись, признался отец.
— Почему? Забыл, что ли?
— Да, понимаешь, — его темные глаза забегали, — тут такое дело… Раиска говорит, что нечего баловать школу. Пусть о ней районные власти да сельсовет заботятся, они обязаны…
— Ах, так значит! — развернувшись, девушка быстрым шагом направилась в прихожую. Сдернула с вешалки свою курточку и накинула на плечи.
— Постой, дочка! — Павло опять догнал ее и схватил за руку. — Ты успокойся! Я дам указание хлопцам, и муку отвезут. Отвезут обязательно. Но так, чтобы Раиска не знала… Зачем ее расстраивать?
Архелия не поверила своим ушам. Вот это да! Еще не успев жениться, батька уже подпал под каблук этой пройдохи Сысоевой! А ведь раньше он всегда поступал только по собственному разумению, не принимал во внимание ничьих советов, да попросту не позволял их давать! Ой-ой-ой, что же будет дальше?
— Ну, дочка, пошли на кухню! — Павло настырно потянул ее за рукав курточки. — Не удобно ведь… Пошли!
Девушка вдруг встрепенулась, нервно рассмеялась ему в лицо и, вырвавшись, стремглав выскочила во двор, а затем — за калитку, на улицу.
Опомнилась уже возле хаты Евдошки.
Та встретила Архелию радостным возгласом:
— Внученька, я вот только о тебе подумала, а ты — на порог!
— Ой, бабушка, а я с батькой поссорилась!
— Вижу, вижу, что ты сама не своя! — старушка обняла девушку за плечи и повела к топчану. — Садись, милая, да расскажи, что случилось?
— Батька с ума сошел! — скороговоркой затараторила та. — Связался с Райкой Сысоевой и хочет с ней расписаться. А сегодня привел ее на обед. Так она стала поучать меня, как готовить еду, и намекать, что мне нужно отправляться в Полтаву к бабушке Настасье.
— Вот как? — Евдошка плотнее запахнула свою душегрейку — в комнате было довольно прохладно — и присела рядом с Архелией. — Ну, а ты, значит, не стерпела, сказала что-то грубое, а отец осерчал?
— Я выскочила из кухни и не захотела возвращаться, хоть батька и настаивал! — пояснила девушка, скорбно взирая на бабку. — Теперь он, конечно, будет ругаться, читать мораль.
— Райка эта — гадюка еще та! — вздохнула Евдошка, потирая поясницу. — Недели две назад она прибегала ко мне. Говорит: полюбила я этого, как его… который открыл закусочную и еще работает директором дома культуры…
— Тараса Короленко?! — удивленно воскликнула Архелия.
— Да, его! — старушка достала из кармана душегрейки мятую пачку сигарет и спички. — Так вот, Райка стала просить меня, чтобы я, значит, помогла ей заполучить этого Тараса, посулила хорошие деньги… Откуда она узнала о моем умении — ума не приложу!
— А ты? — девушка вскочила, мотнулась к столу и, подхватив там белое блюдечко с сиреневой каемочкой, служившее Евдошке пепельницей, опустилась на место.
— А что я? — пожала плечами старушка, принимая блюдце. — Указала Райке на порог и заявила, что не занимаюсь такими делами. Так она закатила истерику, чуть ли не на колени стала падать. Не могу, говорить, жить, без Тараса, если не поможете — руки на себя наложу. Но я не поддалась. Ведь у него — жена инвалидка и двое детей, еще школярики.
— Вот негодница! — задумчиво покачала головой Архелия. — Решила, значит, во что бы то ни стало устроить свою судьбу, обзавестись супругом. С Тарасом Петровичем не вышло, так она повесилась на шею моему батьке!
— Получается, что так! — кивнула бабка. — И главное, ты смотри, какая эта Райка прыткая! Мгновенно окрутила твоего отца. Теперь начнет сосать из него деньги…
— Уже сосет! — развела руками девушка. — Он истратил ей на подарки кучу денег, на них в нашей Талашковке можно было бы, наверно, неплохой домик купить.
Прикурив сигаретку, Евдошка несколько раз глубоко затянулась и о чем-то задумалась.
— Знаешь, что, — заговорила она через минуту, — отвадить эту девку от Павла — дело, конечно, плевое. Найдутся у меня средства… Но вот в чем беда — на месте Райки вскоре окажется другая, как пить дать, окажется! Раз твой отец взял себе в голову, что нужно жениться, то его не переубедишь. Да и понятно, мужику-то всего сорок с небольшим годков. Так что все ваше добро может запросто уплыть в чужие, загребущие, руки, а в твои, как должно бы быть по совести, не попадет. Обидно!
— Ну да, — согласилась Архелия, в задумчивости опустив голову. — Но хотя бы батька нашел себе приличную женщину. Такую, которая не захотела бы выжить меня из дома, которой бы я не мешала…
Старушка, кряхтя, поднялась с топчана и поковыляла к столу.
— Э, внученька, такую бабу нынче не сыщешь! — проговорила она и, поставив чайник на пышущую жаром самодельную электроплитку, заглянула в сахарницу. — Сейчас все они ищут выгоды и корысти. И любой ты будешь мешать.
— Что же делать? — Архелия потерла пальцами крылья своего тонкого носа, словно он окоченел на морозе.