Любовница тени
Шрифт:
— Милка, ну и что ты мне теперь скажешь?
— Не знаю, Боря, что и сказать. Я эту историю уже пережила и не хочу все начинать сначала.
Увидев, что он обиделся, ну как же — он-то хотел всласть повыяснять отношения, долго распространяться, как он без меня не может жить, а я его разговор не поддержала, я добавила помягче:
— Извини, Боря, мне сейчас не до этого, у меня большие неприятности.
— У меня тоже неприятности, но по сравнению с тобой я просто везунчик.
— Борька, а почему же ты не пришел и честно не сказал, что хочешь обратно, а придумал тут про Мальту и про тещу и вообще развел тут такое?
— А если бы я все честно тебе сказал, ты бы меня и на
— Пожалуй, да.
— А так я думал, что за две недели тебя уговорю постепенно. А теперь давай все-таки поужинаем, и ты мне все подробно-подробно расскажешь.
— Ну, давай.
И я рассказала ему всю эту невероятную историю. Кое-что он уже знал — как мы следили за Лериным мужем, как я ходила к Лере в квартиру, — а теперь услышал все полностью. После моего рассказа Борька подумал немного, потом сказал:
— Тут я вижу для тебя два неприятных момента. Во-первых, Витька.
Насколько я его знаю, он так просто от тебя не отстанет. Хоть ты его и укротила немножко, он еще что-нибудь выдумает. Во-вторых, милиция. Крути не крути, а получается, что ты Леру последняя видела. Стой на своем, как говорила на первом допросе. Уехала она и пропала. Про сумку ни слова, а паспорта эти дай, я спрячу подальше.
Я слушала его голос, и забытое чувство охватило меня. Я была не одна, можно было посоветоваться, пожаловаться, да не постороннему человеку, от которого потом жди неприятностей, а близкому. И хоть я еще ничего не решила, это надо еще как следует разобраться, почему он именно сейчас решил ко мне вернуться, а не раньше и не позже, все равно было ужасно приятно сидеть с ним рядом, вести неторопливую беседу и не ждать от него никакого подвоха.
— Милка, да ты меня не слушаешь?
— Ты прости, я так устала сегодня.
— Ну ладно, давай укладываться. Пока я убирала со стола и мыла посуду, он стелил. Придя в комнату, я заметила на диване две подушки.
— Боря, я… Он меня обнял.
— Ну что ты, глупая, устала, так спи, только меня не гони в ту комнату, позволь быть с тобой рядом.
Нет, какой-то он все-таки подозрительно хороший!
Марина Примакова собиралась ехать к мужу в больницу, когда зазвонил телефон. Услышав голос своего младшего брата, она сразу почувствовала, что он хочет ее о чем-то попросить, она определила это по интонации.
— Маришка, ну как Олег?
— Без изменений. Сейчас как раз к нему собираюсь, на ночь дежурить.
— Ты до утра к нему?
— Ну конечно.
— Слушай, Мариночка, а может, ты меня к себе пустишь переночевать? Я с Ольгой поцапался…
Брат бесконечно ссорился со своей женой. Марина как могла играла роль миротворческих сил, но добиться восстановления отношений в семье ей не удавалось. Она знала, что у брата есть другая женщина, и догадывалась, что он приведет ее сегодня ночевать, но отказать ему не могла. Он был младшим, и она до сих пор относилась к нему как к ребенку, все прощая и стараясь помочь, чем могла.
— Ладно, встретимся в метро на «Петроградской», я тебе ключи передам.
— Спасибо, сестричка!
Мастер, убедившись, что в квартире никого нет, открыл дверь своей универсальной отмычкой, быстро осмотрел квартиру, прошел на кухню, открыл краны газовой плиты, положил на пол упаковку пластиковой взрывчатки с миниатюрным дистанционным взрывателем, плотно прикрыл кухонную дверь и быстро ушел из квартиры. Потом он вернулся на свой наблюдательный пункт — в припаркованную через дорогу «шестерку» — и приготовился ждать. Ждать он умел. Через два часа в подъезд вошли мужчина и женщина, и почти сразу в одном из окон, за которыми он наблюдал, зажегся
Грохнуло так, что вылетели стекла наверху.
Конечно, Мастер всегда предпочитал убедиться в смерти заказанного ему человека, но этот заказ вызывал у него какие-то подозрения, и он решил, что взрыв в такой ситуации безопаснее, а мощность его рассчитал так, чтобы наверняка уничтожить обоих.
Наконец-то можно считать заказ выполненным. Мастер поспешил уехать, пока не появились машины пожарных и милиции.
Пятница, 26 марта
Утром я проснулась довольно рано, часов в восемь, с ощущением чего-то замечательного. Открыв глаза, я стала вспоминать вчерашние события: что же такого хорошего со мной вчера произошло? Борька вернулся… ну да, вот он лежит рядом со мной и сопит во сне. Я прислушалась к себе. Нет, это не то. С Борькой вообще еще непонятно, хорошо это или плохо. Какой-то он странный, то уходит, то приходит. Вчера я была немного не в себе после сцены с Витькой, от своих подозрений, а теперь вспомнила, что было, когда он собирался уходить к этой своей новой жене. Как он сидел, часами смотря в одну точку, глупо улыбаясь.
Сколько я тогда вытерпела! И он хочет, чтобы я его сразу же простила и приняла с распростертыми объятиями? Вот это уж вряд ли!
Радостное чувство не проходило, и я все поняла. Вот, оказывается, в чем дело: мне больше не надо ходить на эту работу. Никогда больше не слышать Витькиного мата, вообще не видеть его мерзкой физиономии, не трястись, что он психанет и рявкнет мне, как Диме:
— Ты у нас больше не работаешь!
Эту работу я потеряла. Вряд ли смогу найти такую же хорошо оплачиваемую, но, честное слово, ни капли не жалею. Теперь я могу разговаривать нормальным языком, успокоиться, наконец, и не быть вечно на нервах, потому что у Вити такие принципы — даже когда все хорошо, вздрючивать персонал так, на всякий случай. И, господи, как же мне надоели запчасти для иномарок!
Борька во сне обиженно зачмокал губами, я повернулась к нему: все понятно, я по привычке натянула одеяло на себя, и он замерз. Обиженный. Он стал очень похож на Лешку, я пощекотала его перышком, которое вылезло из подушки, он чихнул и… Оказывается, этот паршивец давно уже не спал, а притворялся.
О повестке к следователю я вспомнила часов в одиннадцать, когда случайно посмотрела на часы. Мы вскочили как сумасшедшие, наскоро выпили кофе, и я кое-как привела себя в порядок. Хорошо, что Борька явился ко мне не пешком, а на машине, и, кстати, надо будет еще разобраться, как это та жена оставила ему машину. Насколько я представляю ее характер, Борька должен был уйти от нее в той самой одежде, в которой пришел два года назад, если только она не выбросила это старье.
К следователю Мельникову я опоздала на десять минут. Он ждал меня, укоризненно поблескивая очками.
— Извините, — я хотела наврать, что задержалась на работе, но вдруг он звонил на работу и ему там сказали, что в этой фирме я больше не работаю. Так что я решила поменьше говорить и побольше слушать и запоминать, как мне советовал Борька по дороге.
— Садитесь, пожалуйста, — он сухо кивнул на стул.
Пока он задавал всякие дежурные вопросы, я приглядывалась к нему. Такой интеллигентный очкарик, говорит вежливо, тихим голосом. Следователь мне не понравился, по-моему, я ему тоже.