Любовники и лжецы

Стюард Салли

Гудок телефона звучал неестественно громко. Кто бы ни жил здесь, Элиот мог поспорить, что это и есть тот секретный телефон, номер которого Эдвард дал Кей.

Он с силой сжал пластмассовую трубку, надеясь услышать, как она хрустнет под его пальцами. Ему хотелось сделать что-нибудь, чтобы прекратить этот кошмар. Ему надо было подчинить себе Эдварда, прежде чем тот подчинит его. Прежде чем Эдвард причинит вред Лианне.

Элиот рывком выдвинул ящик прикроватной тумбочки, продолжая чувствовать себя грабителем, проникшим

в чужую квартиру. Но тут он увидел содержимое ящика.

Не веря своим глазам, Элиот взял верхнюю фотографию из стопки. Это была пасхальная фотография, изображавшая его вместе с родителями. Последний раз он видел ее в своем альбоме, который хранился у него в шкафу. Элиот отшвырнул ее на кровать и принялся разглядывать остальные фотографии, явно позаимствованные из его альбомов.

— Он украл мои фотографии! — воскликнул Элиот, внезапно осознав, что кто-то вторгся и в его личную жизнь.

Однако не все фотографии принадлежали Элиоту. Здесь были снимки дома Лианны, снимки, запечатлевшие, как она выходит из дома и офиса.

— Этот ублюдок шпионит за вами. — Но этим ублюдком был он сам.

Лианна взяла фотографии из его дрожащих пальцев, и Элиот услышал ее резкий вдох.

— Мы ведь знали об этом, — произнесла Лианна, уже несколько успокоившись. — И все же я не могу без содрогания смотреть на очевидное доказательство слежки. Я ничего не подозревала, а он наблюдал за мной.

Элиот посмотрел на нее. Он подавил в себе желание дотронуться до Лианны, успокоить ее. Напомнил себе, что такое проявление заботы ему недоступно, и отвращение к самому себе обрушилось на Элиота, словно грязный, липкий ком. Как же он мог успокоить Лианну, если сам шпионил за ней, пугал ее?

Голубые глаза Лианны внимательно разглядывали лицо Элиота. В их глубине таился страх, но не осуждение, и Элиот понял, что Лианна, как и он сам, не ассоциирует его с Эдвардом… хотя оба осознавали глупость подобной точки зрения. У Элиота буквально ныли руки от желания обнять Лианну и прижать к себе, слиться с ней воедино, выбросив из головы фотографии, этот дом и вообще весь этот кошмар.

Стоявший сбоку Терман сунул руку в ящик тумбочки, слегка испугав Элиота, который на время забыл о его присутствии.

— А это кто? — спросил Терман, доставая очередной глянцевый прямоугольник.

Руки Элиота затряслись, когда он взял фотографию, на которой стоял в обнимку с рыжеволосой женщиной.

— Это Кей Палмер, — прошептал он. — И я.

— Нет, — робко возразила Лианна. — Это Эдвард. Я узнаю его улыбку.

Терман забрал у Элиота фотографию, несколько минут внимательно разглядывал ее, затем вернул Элиоту.

— Элиот, скажите мне, какие чувства вызывает у вас эта фотография? — голос Термана звучал строго профессионально.

— Боль. — Элиоту потребовалась вся сила воли, чтобы подавить желание разорвать фотографию в клочья, сжечь и растоптать пепел.

Сжав

челюсти, он напомнил себе, что это ничего не даст. Он не должен терять контроль над собой и совершать бессмысленные поступки. Надо сосредоточить все внимание на преодолении этого кошмара, не впадая в панику. Он швырнул фотографию обратно в ящик и с силой захлопнул его.

— Она вызывает у вас какие-нибудь воспоминания? — продолжал настаивать Терман.

Вопрос Элиоту не понравился, но он признал его необходимость.

— Нет, — отрезал Элиот, повернулся, прошел к комоду и принялся выдвигать ящики, решив выяснить до конца масштабы этого кошмара.

В ящиках он обнаружил только носки и нижнее белье — все новое, в его стиле, такого же цвета, как он носил, но, судя по этикеткам, гораздо более дешевое.

Та же картина наблюдалась и в шкафу. Одежда, похожая на ту, что он носил. Вся новая, но дешевая. У Элиота создалось впечатление, будто Эдвард совсем недавно появился на свет. Вся одежда новая, никаких признаков прошлой жизни.

За исключением фотографий, которые так и валялись, разбросанные на кровати. Но фотографии — это его, Элиота, прошлая жизнь, которую Эдвард украл у него. Элиот собрал снимки и засунул их в карман пиджака. Надо забрать их домой. Черт побери, Лианна и Терман ошибаются. Он не сможет считать это существо частью себя. Он буквально горит желанием избавиться от Эдварда, как и Эдвард от него.

Элиот вернулся к комоду и принялся выбрасывать из ящиков белье, надеясь, что под ним может быть что-то спрятано. Закончив, он собрал принадлежавшие ему предметы, не желая, чтобы Эдвард даже прикасался к ним. Надо было отделить свои вещи от вещей Эдварда.

Лианна стояла, обхватив плечи руками, чтобы унять дрожь, сотрясавшую ее, пока она наблюдала за лихорадочными действиями Элиота.

А может, это уже не Элиот?

Дикси и Терман находились рядом. Она была в безопасности, однако не ощущала этого. Лианна взглянула на Термана, который хладнокровно изучал Элиота… или Эдварда? Их взгляды встретились, и Терман вяло пожал плечами.

— Элиот! — окликнула Лианна.

Тот прервал свое занятие и повернулся к ней. Лицо его исказилось от гнева и муки, но, безусловно, это было лицо Элиота. Эдвард не проявлял признаков страдания.

Элиот задвинул ящик комода и провел ладонью по волосам.

— Это я, — обреченно произнес он. Лианна кивнула, но как-то судорожно.

С минуту Элиот пристально смотрел на нее, и Лианна поняла, что на лице у нее, наверное, написан страх. Затем Элиот прошел мимо Лианны и Термана и направился по коридору во вторую спальню.

— Возможно, не стоило пускать сюда Элиота, — заметила Лианна.

— Это говорит твой разум или сердце? — поинтересовался Терман.

— Сердце, наверное. Похоже, я утратила чувство дистанции между врачом и пациентом.