Любовники (На Ревущей горе, у Лимонадного озера.Царство покоя.В другой стране)

Уинзор Кэтлин

На левой стороне и в центре этого гигантского пейзажа расстилались бесконечные зеленые луга, повсюду усеянные красными, белыми, желтыми и розовыми полевыми цветами. Молодые женщины с восхищением разглядывали небольшие осиновые рощицы. Листья на деревьях слегка дрожали и переливались в солнечных лучах, словно дождь золотых цехинов, рассыпавшихся в воздухе. Кое-где возвышались стройные сосенки, между ними попадались голубые и серебряные ели. Джасинта и Шерри увидели вдали в голубоватой дымке еще одну гору, поросшую густым сосновым лесом. Издали эта гора напоминала огромный муравейник.

Все было совершенно таким же, как и тогда, когда Джасинта впервые очутилась здесь и впервые встретилась лицом к лицу с ним,

когда он стоял напротив нее, обнаженный до пояса, а его голову венчал причудливый головной убор из белых и ярко-алых перьев. Она вспомнила, как ветер, дувший тогда со всех сторон, раскачивал эти перья, из-за чего казалось, что над его головой возникло какое-то странное бело-алое свечение. Да, похоже, все оставалось таким же, как и тогда, в первый раз…

И тем не менее что-то все же изменилось.

Да, изменилось.

Ибо все пространство от Лимонадного озера и до подножия покрытого соснами склона Ревущей горы было заполнено людьми. Их оказалось по меньшей мере тысячи две. Джасинта увидела индейцев и белых, воинов, торговцев, женщин и детей. Кроме того, заметила сотни лошадей и множество собак. И вся эта разношерстная живая масса пребывала в постоянном движении, все бегали, прыгали, ползали, прохаживались, скакали верхом, сидели, беседуя, гарцевали, ходили вразвалку… Все были чем-то заняты и словно куда-то спешили.

Повсюду стояли палатки и индейские вигвамы, которые неправильным кругом обрамляли передний план удивительного зрелища. У каждой палатки и каждого вигвама был вкопан высокий столб, на котором развевался флаг. За пределами этого круга группами стояли мулы и лошади, однако некоторые из них находились и рядом с жилищами людей. Несколько лошадей бродили в одиночестве без всадников, остальные же были оседланы, и на них, демонстрируя небывалое умение, весело гарцевали всадники.

Часть женщин была одета в красные миткалевые платья и белые чулки. Индейцы-мужчины были почти обнажены или щеголяли в черных штанах из оленьей кожи с бахромой, как у трапперов — охотников, ставящих капканы. Повсюду развевались разноцветные перья. Руки женщин украшали серебряные браслеты, а шеи — ожерелья из небольших зеркал, поэтому повсюду сверкали, переливаясь огоньками, солнечные зайчики. Все пребывало в движении, казалось, даже облака не стоят на месте, а тоже куда-то спешат. Джасинта увидела бесчисленное количество костров, от которых тонкими прямыми линиями исходил сероватый дым.

Шерри с Джасинтой сидели, изумленно разглядывая эту картину, словно находились в цирке, на каком-то невиданном доселе представлении. Обе женщины почувствовали себя детьми, даже открыли рты от удивления. Они одновременно повернули головы и пристально воззрились друг на друга.

— О! — воскликнула Джасинта, еле переводя дух. — Какая красота!

— О да, дорогая. Эй, кучер, давай-ка вперед… но не спеши!

Подъезжая все ближе и ближе к этому фантастическому «бивуаку», они услышали шум. По мере их приближения он становился все громче и громче. Индейцы воины издавали дикие воинственные кличи, лошади проносились мимо с громким цокотом копыт, иногда вставали на дыбы и пронзительно ржали. Встревоженные собаки непрерывно лаяли, бегая вокруг лошадей, то и дело сталкиваясь друг с другом. Некоторые трапперы громко распевали какие-то песни, которые давным-давно привезли с собой в эту новую дикую страну. Пронзительно кричали и плакали младенцы. Дети постарше с веселым улюлюканьем носились вокруг палаток и вигвамов, кувыркались, прыгали и возились друг с другом. Откуда-то раздавался громкий бой барабанов. Этот мощный гулкий звук напоминал звук пульсирующей крови в жилах гиганта. Повсюду раздавались смех, громкие разговоры, хриплые и грубые голоса мужчин и певуче-нежные тонкие голоса женщин, которые о чем-то без умолку болтали.

Экипаж медленно приближался к этой неугомонной живой массе.

Лошадей индейцы украсили разноцветными бусами и сверкающими металлическими побрякушками. Верхом на этих лошадях изящно

гарцевали умопомрачительно красивые женщины, с виду не старше шестнадцати лет. Они проносились мимо Шерри с Джасинтой с громким смехом, который показался новоприбывшим несколько вульгарным. Людей становилось все больше и больше. Судя по огромному количеству мулов и бочонков с горячительными напитками, знатная намечалась попойка. А индейцы все прибывали и прибывали, кто верхом, кто на своих двоих. За ними бежали собаки, запряженные в повозки с имуществом. Примерно такие же повозки тащили и лошади. То и дело верхом приезжали трапперы, могучие рыжебородые мужчины в грубых штанах из оленьей кожи. По выражению их глаз было видно, что эти люди давным-давно покинули цивилизованный мир и обрели полную свободу.

Одетые по последней моде, изысканные леди и джентльмены прибывали сюда из отеля в каретах и экипажах. Они учтиво кивали друг другу, приветственно помахивая руками и заразительно смеясь, словно предстоял самый веселый пикник в их жизни. Экипаж наконец остановился.

— Давай выйдем и отправимся дальше пешком, — предложила Шерри, раскрывая зонтик и грациозно выходя из экипажа. Джасинта несколько секунд поколебалась, но все же последовала за ней.

— Вы нас подождете? — неуверенно осведомилась Джасинта у кучера, который, развалясь, сидел на облучке и тупо усмехался.

— Я буду здесь, пробормотал он в ответ тоном, который подразумевал, что они будут просто осчастливлены его присутствием.

— Кучер не осмелится уехать, — проговорила Шерри — не осмелится нарушить его приказ… Ну что ж, пошли, только давай постараемся не потерять друг друга в этой толчее.

— О Боже… только не это! — был ответ.

Подняв над головами зонтики, Джасинта с Шерри, взявшись за руки, довольно робко двинулись вперед и прошли сквозь туманную пелену воздушных вихрей, с ужасом почувствовав, что попали в какой-то враждебный водоворот.

— Боюсь, все это он предназначил для нас, — робко проговорила Джасинта, оглядываясь по сторонам.

— Чепуха! Уверяю тебя, это только сейчас так страшно. Но потом ни одной из нас даже в голову не придет повернуть назад.

— Не знаю, не знаю… — неуверенно сказала Джасинта. Ей казалось, что все это необузданное празднество являет собой зловещий заговор против них, чтобы испытать их преданность и любовь друг к другу, и если в них осталась хоть капля этой любви, то уничтожить ее на веки вечные.

Она отказывалась верить в слова кучера, что эти собрания, случающиеся время от времени, происходят только ради того, чтобы вспомнить былые времена и «тряхнуть стариной». Доказательство подозрений Джасинты было очень простым: зрелище, представшее перед ее взором, оказалось слишком огромным и ужасающим, чтобы не послужить чему-то очень скверному.

— Вспомни, что ты говорила совсем недавно… — тихо намекнула Шерри.

— Да помню я, помню! — чуть раздраженно откликнулась Джасинта.

Тут им стало понятно, что их пристально разглядывают. Когда они с опаской проходили мимо лающих собак и резвящихся детей, мимо шатающихся вокруг воинов и молоденьких озорных индейских девушек, мимо искореженных временем стариков, курящих трубки возле своих вигвамов, все головы поворачивались в сторону наших путешественниц. И возникающие рядом трапперы, заткнув большие пальцы за ремень, вызывающе-нагло разглядывали молодых женщин. Трапперы передвигались огромными шагами, как люди, привыкшие к большим пространствам. Когда Джасинта с Шерри проходили мимо всех этих людей, громкие голоса иногда внезапно стихали… секунды на две-три. Но едва женщины отдалялись, хохот и громкий разговор тут же становились прежними, а какой-то горец, сидящий у своей палатки, смачно выплюнул на землю коричневый ком табака, который до этого жевал, и Джасинте пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы мерзкий плевок не угодил прямо в нее. Горец же еще больше вытянул ноги, откинул голову и зашелся в диком хохоте.