Любовники в заснеженном саду (Том 2)
Шрифт:
Девочки. Да.
Если с Мариночки снять шелуху последних семи лет... Если снять... Она вполне могла бы заменить на снимке блондинку. А вот брюнеткой... Брюнеткой могла быть Джанго.
Легко. Легко-легко-легко.
От этой мысли Никиту бросило в испарину. А потом он почувствовал ярость. Ярость от недостатка информации. Даже сеть, эта помойка, в которой, хорошенько порывшись, можно найти все что угодно, - даже сеть опрокинула его. Но одно ясно - ясно несомненно... Мариночка, кем бы она ни была, и Джанго, кем бы она ни была - связаны. Связаны кольцом, перекочевавшим от Мариночки к Джанго, связаны визитами Джанго:
Но...
Не проще ли спросить об этом у самой Джанго? Ничего криминального в этом нет, простое любопытство, - в конце концов, семь лет назад "Таис" был довольно раскрученной группой, даже из интернетных ошметков можно составить цельную картину, даже из них. Конечно, они слегка подгнили эти ошметки, и первозданный рисунок разглядеть почти невозможно, но... Крошки Ло были одним целым, если верить статейке, одним целым полотном - батистовым, атласным, кисейным невыразимо белым полотном... Невыразимо прекрасным.
И Джанго была невыразимо прекрасной.
Устрашающе прекрасной.
– ...Никита, да что с вами, милый мой?
– Что?– Никита нехотя оторвался от своих мыслей и посмотрел на Нонну Багратионовну невидящими глазами.
– Вы смотрите в монитор двадцать минут... И не мигаете. Я прямо беспокоиться начала...
– Простите... Простите...
Никита медленно выплывал из мутных канализационных вод истории семилетней давности. Нонна Багратионовна... Зачем-то ему нужна была Нонна Багратионовна... Зачем? А-а.. Бестиарий. Бестиарий, который лежит сейчас под пассажирским сиденьем, завернутый в Мариночкин платок. А Нонна Багратионовна, эта бескорыстная поклонница Филиппа Танского, могла бы пролить свет... Если не на этот конкретно бестиарий, то хотя бы на пергаментнокрылых представителей того лее семейства. Да, именно затем она и была нужна.
– А что вы искали в Интернете, Никита? Если не секрет? Вы ведь никогда не пользовались Интернетом... Во всяком случае - на моей памяти...
– На вашей - нет, - согласился Никита.
– Так что?
– Вам что-нибудь говорит название "Дэ бестиис эт аллиис ребус"?
Косноязычная интерпретация латыни навела такого шороху в секретарском загоне, что Никита даже завертел головой в поисках традиционного для таких случаев стакана с водой. Лицо Нонны Багратионовны пошло разноцветными пятнами, эдакий карманный Луна-парк, от багрового до фиолетового и обратно; плюс мелькающие рубиновые огоньки карусели, плюс ярко-алые сполохи американских горок.
– А вам откуда известно это название, Никита?– выдохнула наконец-то она.
– Слышал где-то...
– Слышали? Где?
– Не припомню... Так что скажете, Нонна Багратионовна?
– Э-э... Традиционное название бестиариев... Тринадцатого века, плюс минус десятилетие... К сожалению, их почти не осталось... У нас, во всяком случае... да и в Европе их можно по пальцам пересчитать... Один есть в Нью-Йорке, в частной коллекции... Это я знаю точно... Бесценные экземпляры...
– Насколько бесценные?
Нонна Багратионовна непонимающе уставилась на Никиту.
– Вы о чем? О рыночной стоимости?
Никиту
– Ну... Хотя бы...
– В зависимости от издания... В зависимости от издания цена колеблется от полумиллиона долларов... И выше...
– А... верхний предел?
– Верхнего предела не существует, молодой человек. В частную коллекцию его можно приобрести и за несколько миллионов... Но, насколько мне известно, ни на Сотбис, ни на Кристи бестиарии в обозримом прошлом не выставлялись...
– Ясно... Спасибо за экскурс, Нонна Багратионовна...
– А... Почему вы все-таки спросили?
– Просто так... Просто так.
Секретарша недоверчиво стрельнула в сторону Никиты шрапнелью взглядов один выразительнее другого. Но шрапнель Нонны была детским лепетом по сравнению с ковровыми бомбардировками мыслей о Джанго, Мариночке... И теперь вот - о бестиарии. В свете Джанго цена бестиария, какой бы она ни была изначально, удваивалась и утраивалась. Бестиарии обязательно зацепит строптивую собачью богиню, обязательно. Ведь он связан с газовым платком Мариночки, а Мариночка была частью давно забытой истории Джанго. Так же, как и Джанго была частью давно забытой истории Мариночки. Возможно, и бестиарии... Хотя не факт... Но им всегда можно воспользоваться как предлогом. Как совершенно беспроигрышным лотом. Почему нет? И его, Никитину, ставку на этот лот перебить будет невозможно..
– Ладно, я поехал, Нонна Багратионовна... Если шеф вернется, скажите, что вещи я привез...
– А вы разве его не дождетесь?
– Дела...
– Хорошо, я передам. А... если вы ему понадобитесь, где вас искать?
Где его искать, действительно? Может быть, в доме Джанго, ведь сейчас он отправится именно туда. Именно. От этой мысли у Никиты заухало совой сердце и появилась сладкая тяжесть в паху. И распространяться об этой благословенной тяжести он вовсе не хотел.
– Если я ему понадоблюсь... Если... Я на связи, мобильный со мной...
Нонна Багратионовна догнала его возле лифта. Никита уже собирался войти в кабину, когда секретарша в несвойственной ей манере решительно ухватила его за полу куртки.
– Послушайте, Никита... Мне нужно поговорить с вами...
– Нонна Багратионовна...
– Может быть, это просто случайное совпадение... Почему вы меня спросили о бестиарии?
– Просто... Поинтересовался, - Никите вовсе не хотелось вступать в утомительные прения с секретаршей.
– Нет, вы не поняли... Почему вы спросили меня именно об этом бестиарии. Вы ведь никогда не проявляли должного почтения к культуре Средневековья...
– Почему же? Мы ведь говорили с вами о Филиппе Танском... И о бестиариях. И не единожды... Разве вы не помните?..
Вот черт, очевидно, память секретарши Кора-бельникоffа страдала самой обычной возрастной дальнозоркостью: форму ступней средневековых поэтов она помнила гораздо лучше, чем утомительно-летние разговоры с Никитой - о гиенах, ворожбе и волшебных камнях во рту.
– Да нет, помню, конечно... Но мы говорили абстрактно. А теперь вы спросили о конкретной книге. О конкретной, понимаете? Известной только узкому кругу специалистов и любителей...