Любовники в заснеженном саду (Том 2)
Шрифт:
Шансы на это стремительно убывали: Джанго не объявлялась.
И именно в разгар неясной тоски по ней Корабельникоff отправил его во Всеволожск, забрать кое-какие мелкие вещи, которые он успел перевезти на Горную прошедшим летом. Когда еще собирался осесть во Всеволожске окончательно. Список вещей умещался на четвертушке листка из ежедневника: небольшая коллекция холодного оружия, о существовании которой Никита даже и не подозревал; фарфоровая сова из потсдамских трофейных и сентиментальный сервиз саксонского фарфора. Должно быть, весь этот странный набор принадлежал старым фотографиям,
К вещам Мариночки тоже, что было совсем уж удивительным. Во всяком случае, никаких указаний по этому поводу в странице из ежедневника не было. Не было указаний и по поводу ливня, заставшего Никиту на самом подъезде ко Всеволожску. Он едва не забуксовал, взбираясь на гору и даже с четверть часа пережидал, пока стена дождя отступит. Но дождь все не кончался, он лишь умерил пыл, стал вялотекущим и грустным. И, сопровождаемый этим грустным дождем, Никита подъехал к такому же грустному, притихшему в ожидании продажи особняку.
Остановившись у ворот, он деликатно посигналил, ожидая увидеть хотя бы одного из двоих джаффаровских кобельков с винчестерами. Но вместо этого... Вместо этого ему открыла та самая девушка, которую он уже видел здесь, в обслуге Мариночкиного дня рождения.
Похожая на Джанго, но не Джанго...
– Привет, - сказал Никита, высовывая голову из салона.– Я по поручению босса...
– Да-да, - подтвердила девушка.– Вот только...
– Что - только?
– Ребят сейчас нет...
Ребят, ребят... Очевидно тех самых, всуе помянутых джаффаровских волкодавов, не иначе.
– Это ничего, главное - я есть, - утешил девушку Никита.– Впустите личного шофера господина Корабельникоffа? Мы ведь виделись с вами, кажется?
– Да... Я тоже вас узнала...
– Так впустите?
– Да, конечно.
Вдвоем они открыли тяжелые ворота, и Никита вкатил "мерс" на территорию особняка. Девушка, не дожидаясь его, направилась к дому. Она шла неторопливо, как будто ей было наплевать на дождь: так неторопливо, что Никита успел даже догнать ее и, переложив пустую сумку для вещей из правой руки в левую, галантно распахнуть перед ней дверь.
– Спасибо, - девушка почему-то страшно смутилась и покраснела.
– Меня Никита зовут, - так же галантно представился Никита.
– Спасибо, Никита...
– А вас?
– Маша...
– Замечательно, - ничего замечательного в тривиальном имени не было, Джанго - совсем другое дело...
Но замечательным было то, что девушка и вправду была похожа на Джанго. Никита не знал, откуда идет это ощущение похожести: от коротко стриженного затылка, от смугловатой брюнетистой масти или от чего-то еще. Вот только присматриваться особо не надо, иначе наткнешься на глаза: тоже карие, но без инфернального золотистого свечения вокруг зрачков. Самые обыкновенные глаза самой обыкновенной Маши.
– А чаем вы меня не напоите, Маша?
– Конечно, - девушка смутилась еще больше.– Я бы и сама предложила... Вот только вы опередили меня.
– Простите... Начнем
– Начнем. Хотите чаю?
– С удовольствием...
Через три минуты они были уже на кухне, той самой, в которой еще летом Никита выслушивал и высматривал порнооткровения охранника Толяна. Сейчас, правда, телевизор был выключен, но зато играла магнитола. Что-то трогательно-девичье и вместе с тем - грустно-взрослое, с надтреснутой сердцевиной: два юных голоса переплетались самым причудливым образом, а музыка была слишком плотной для попсы. Голоса сопровождали Никиту все то время, пока он пытался вести с Машей-ключницей подобие светской беседы.
– Так, значит, вы были здесь... э-э над день рождения Мариноч... Жены хозяина?.. Я по-прежнему не ошибаюсь?
– Нет...
– И как же вам удалось здесь остаться?– Вопрос выглядел достаточно неуклюжим, но Никита в силу врожденного любопытства не мог не задать его.
Действительно, имея кучу возможностей и кучу специально натасканных мужиков на подхвате, пристегнуть к дому еще и девчонку с прозрачной стыдливой кожей... Ей и за двадцать-то едва перевалило... Или...
– Нет... Что вы... Я не имею никакого отношения... Я... просто приятельница Алеши...
Вот черт, ну конечно же, как он сразу не сообразил, одного из джаффаровских парней, злобный ста двадцати килограммовый довесок к винчестеру, так и звали - Алексей. Стойкая традиция загородного корабельникоffского ковчега: каждой твари по паре, даже если пара проникла на борт нелегально, по канатам и с помощью абордажных крюков, в обход всесильного пивного Ноя.
– Ну понятно, - Никита улыбнулся. Довольно нейтрально, но тонкая кожа девушки отреагировала мгновенно.
– Это не то, что вы подумали...
– А что я подумал?..
– Он просто приятель, бывший одноклассник, а меня попросили помочь упаковывать вещи. Здесь много вещей. Ведь хозяин продает дом.
– Да, я в курсе...
Говорить со стыдливой пичугой больше было не о чем, но оставалась еще половина чашки с чаем. Так что светскую беседу придется продлить еще минут на пять. Не самое веселое занятие, тем более что девушка от Джанго отдалялась, причем семимильными шагами. Ничего общего, - ничего, кроме коротко стриженного затылка.
– И чем же вы занимаетесь, Маша? В свободное от паковки вещей время?
– Я закончила колледж гостиничного хозяйства... Была на стажировке... Швейцария, Испания, Бенилюкс...
Никита только крякнул: неплохо, совсем неплохо для почти туркменской затравленности в глазах.
– И как вам Бенилюкс?
– Мне больше понравилась Швейцария... Немецкая ее часть...
– И чем же?
В последующие три минуты Никита узнал, что чопорный Берн не в пример целомудреннее развязного Амстердама с его пропахшими легализованной марихуаной каналами, и что скромная на вид Маша получила довольно заманчивое предложение стать портье в одной из бернских гостиниц, облюбованных русскими, и что ей нравятся швейцарцы, они называли ее Мари, они мягче и романтичнее немцев, но немцы ей тоже нравятся, но больше всего ей нравится Макс Фриш. "Вы читали Макса Фриша, Никита?.."