Любовное кружево
Шрифт:
— Вот что значит взгляд врача! — Афина, ошарашенная этим холодным медицинским замечанием, уставилась на Гиффорда. Сигарета дымилась в ее руке. — Гифф, дорогой мой, тебе не нравится мое платье? Но в наше разнузданное время это просто верх приличия! — Она забыла, что вкусы Гиффорда и Аларика довольно сильно расходятся. Доктор был человеком викторианской эпохи! — Хорошо, когда ты пригласишь меня на ужин, я его не надену. Если когда-нибудь пригласишь…
— Хорошее обещание, — рассмеялся Гиффорд. — Во всяком случае, из твоих уст. Еще рюмочку?
— Нет, спасибо. Пожалуй, мне пора. — Она бросила
— Конечно.
Афина задумчиво крутила кольцо на пальце. Потом подняла голову и произнесла проникновенным голосом:
— Что-то не так, Гиффорд?
— Не так? — вскинул брови доктор.
— Да, не так, — с нажимом повторила женщина. — Почему ты избегаешь меня? Почему ты так сильно изменился? Подожди, дай мне договорить! В прошлом году мне казалось, что я тебе нравлюсь. Я бы даже сказала — ты был почти влюблен в меня! Разве не так?
— Все так, Афина, — решил ответить откровенностью на откровенность Гиффорд. — Если ты хочешь вспомнить — да, я был… очень увлечен.
— А потом ты уехал. Почему все не может снова стать как было?
— Потому, дорогая моя, что мы распрощались, и — раз уж мы об этом заговорили — как раз вовремя.
— Но неужели ты не понимаешь, что я хочу быть с тобой? И не просто быть. Если бы ты предложил мне выйти за тебя замуж — уверяю, я ответила бы согласием. Подумай, — добавила она самоуверенно, — какое сокровище могло бы оказаться в твоих руках!
Афина резко встала. Такой серьезной ее Гиффорду еще не приходилось видеть. Подойдя вплотную, она положила ему руки на плечи.
— Гифф, давай вернемся назад! Давай начнем сначала! Почему бы нам не попробовать? Даже если ты думаешь, что я распутница, — что ж, распутники часто оказываются прекрасными мужьями; почему бы в данном случае распутнице не стать прекрасной женой?
Смущенный и ошеломленный ее признанием, Гиффорд слушал, не перебивая, но все-таки нашел в себе силы мягко освободиться от ее рук.
— Дорогая моя Афина! Я действительно очень польщен твоим предложением, но… ничего не выйдет.
— Почему? — стояла на своем женщина.
— Потому что… — начал было Гиффорд, но махнул рукой. — Лучше не будем об этом.
Но от нее было не так-то легко отделаться. Афина просто не могла представить себе, что существует на свете человек, способный так вот отмахнуться, когда она сама предлагает ему себя — и не просто, а в качестве жены! Поддавшись импульсивному желанию заехать к Гиффорду, ни о чем подобном она даже не думала.
Сегодня вечером она рассердилась на Роскоу. Он был в своем любимом язвительном расположении духа, которое она терпеть не могла. Одарив ее взглядом, красноречиво свидетельствующим, что видит ее насквозь, Роскоу сообщил:
— Не пора ли нам перейти к делу, Тина? Ты прекрасно знаешь, что рано или поздно придется выйти за меня замуж. К чему оттягивать? В конце концов, сладкая моя, ты ведь не молодеешь!
Его спокойное обращение с ней как с собственностью взбесило Афину.
Но только в эти минуты, в квартире у Гиффорда, она сообразила, как доказать Роскоу, насколько тот ошибается. Поняла она
— Гифф, ты только подумай, чего мы могли бы добиться с моей удачей и твоим талантом! Со мной тебе подвластны любые вершины! Давай попробуем, ведь, в конце концов, всегда можно бросить, если что-то окажется не так! — Ее нежно зовущие губы оказались в каком-нибудь дюйме от его лица. Кто мог бы устоять перед таким искушением? — Ты помнишь, что еще ни разу не целовал меня? — проворковала Афина.
Но вновь его твердые руки отстранили ее. Гиффорд сделал шаг назад.
— Все это очень мило с твоей стороны. — Тон, каким он произнес эти слова, не оставлял сомнений, что решение окончательное и пересмотру не подлежит. — Только, понимаешь, я никак не могу принять твое предложение, даже если хотел бы. Так случилось, что я уже помолвлен.
— Помолвлен? — От негодования Афине кровь бросилась в голову. — С кем же?
— Пока это секрет. Но очень скоро ты узнаешь.
— Секрет! Ты собрался жениться на Оливии Элейн, на этой танцорке! Ты сошел с ума? — воскликнула Афина. Он промолчал, сердясь на себя за вынужденную откровенность. — Гифф! Ты не можешь этого сделать! Ты должен сказать ей, что не можешь на ней жениться!
— Не собираюсь. Ты угадала и можешь расценивать это как знак нашей с тобой дружбы: ты первая, кому я об этом говорю, — спокойно проговорил Гиффорд. — Остальные узнают завтра вечером, после премьеры. Я очень счастлив и очень горд, но, поверь мне, я очень высоко ценю твое предложение. Останемся друзьями? — И Гиффорд протянул дочери миллионера руку.
Афина, учащенно дыша, несколько мгновений пристально смотрела ему в лицо. Затем через силу вложила руку в его ладонь и произнесла, пожав плечами:
— Ну что ж. Твоя жизнь — тебе виднее, как поступать. Прощай.
Быстрым жестом гостья сдернула с кресла меховое манто и накинула на плечи. Гиффорд даже не успел предложить свою помощь.
— Не надо меня провожать, — проговорила она глухо. — У подъезда ждет машина. Спокойной ночи. — Не оборачиваясь, Афина торопливо спустилась вниз и захлопнула за собой дверь.
— Проклятье! — чертыхнулся доктор, оставшись один. — Проклятье!
Среди всех неловких ситуаций, с которыми ему приходилось сталкиваться в жизни, эта оказалась самой неприятной и удивительной.
Афина, забившись в угол заднего сиденья своей машины, кусала кулаки, чтобы не впасть в истерику. Никогда еще она не испытывала подобного сокрушительного поражения. Никогда даже не представляла, что ее — Афину Зонопулос! — можно так унизить.
«Ну нет, она его не получит! — воскликнула она про себя, имея в виду Оливию. — Не получит! Если этот маленький кошмарный Дуброски не уберет эту девчонку с моего пути, он сильно об этом пожалеет! А что касается ее завтрашнего успеха — это мы еще посмотрим!»