Любовное зелье колдуна-болтуна
Шрифт:
Роберт закрыл айпад.
— Вербицкий скончался в семьдесят девятом году, у него была дочь. Валерия Леонидовна родилась в начале шестидесятых, сейчас она тоже доктор наук, причем аж двух, защитила диссертации по химии и биологии. Госпожа Вербицкая работает в Медянске, это примерно час езды от Лоскутова в направлении Екатеринбурга, там создан научно-исследовательский медицинский центр, который весьма успешно занимается разработкой новых лекарств. Валерия Леонидовна глава всего комплекса, куда входит еще и клиника. А ее муж, неприлично богатый человек, прочно поселившийся в списке Форбса, поддерживает супругу во
Я улыбнулась.
— «От каждого по способностям, каждому по труду». Думаю, так бы отреагировал на твое последнее замечание Федор Михайлович Дубов.
— Танюша, это не поговорка, — сказал Глеб Валерьянович.
Я обернулась.
— Не слышала, как вы вошли.
— Хожу, аки кот на мягких лапах, — улыбнулся Борцов. — Фраза, которую ты сейчас произнесла, — это так называемый «принцип социализма», провозглашенный в Конституции СССР от тысяча девятьсот тридцать шестого года. Но задолго до советских коммунистов ее использовал в своих сочинениях Пьер-Жозеф Прудон [5] , французский философ, первый человек в истории, назвавший себя анархистом.
5
Пьер-Жозеф Прудон (1809–1865) — французский политик, публицист, экономист, философ, социолог. Его называют отцом анархизма.
— Беседуя с вами, ощущаешь себя неучем, — пробормотала я.
Борцов перевел разговор на другую тему.
— Я просидел с утра в архиве местной больницы, порылся в бумагах. Интересная картина вырисовывается. Сейчас заведующая на обед ушла, у них перерыв строго по часам, я тоже отъехал перекусить. Потом вернусь, еще поковыряюсь, а вечером доложу, что накопал. Танюша, ты Ивана Никифоровича не видела? Стучал ему утром в номер, но ответа не дождался. Мобильный его выключен.
Я постаралась сохранить невозмутимое выражение лица. Ну да, Глеб Валерьянович подходил к двери номера «Япония», но там ночевала я, а потом ни свет ни заря уехала на бензоколонку. Меня охватило беспокойство. Где Иван? Может, ему все-таки стало плохо, и босс сейчас без сознания лежит в номере «СССР»?
Я вскочила и поспешила в коридор.
— Тань, — окликнул меня Роберт, — я договорился с Вербицкой, она тебя ждет ровно в шестнадцать. Сейчас четырнадцать. Между прочим, Валерия Леонидовна знает, что ты начальник особой бригады. Как и то, что мы расследуем смерть Бражкина.
Я рассердилась.
— Кто и зачем ей это сказал?
— Понятия не имею, — хмыкнул Троянов. — Но едва я запел про известную журналистку из Москвы по имени Татьяна, как ученая перебила: «Не стоит придумывать залихватские истории. Чем могу, помогу людям, которые хотят найти убийцу мэра Лоскутова, мужа моей лучшей подруги».
— Похоже, о нашем прибытии знают даже местные голуби, — вздохнула я.
— Собственно, мы ведь и не скрывались, — резонно заметил Борцов, — а Василий Петрович Шаров за день до нашего прилета выступил
— Нас он о своей пиар-акции не поставил в известность, — возмутилась я.
Глеб Валерьянович достал из кармана идеально отглаженный белоснежный носовой платок.
— Шаров привык сам принимать решения, членов бригады здешний олигарх считает кем-то вроде наемных рабочих.
— В принципе это верно, — раздался из коридора голос Тарасова.
— Иван Никифорович! — обрадовалась я. — Очень рада тебя видеть. Вернее, слышать.
Глеб Валерьянович быстро посмотрел на меня и отвел взгляд.
Глава 20
— Извини, заснул у тебя в номере, — смущенно сказал шеф, когда мы вдвоем вышли к лифту.
— Ерунда, — засмеялась я, — ты просто устал, ведь вчера был суматошный день — перелет из Москвы, потом не ближний путь на машине до Лоскутова, поесть нормально удалось только вечером.
— Но ты-то не вырубилась, — вздохнул босс.
Я слегка приукрасила действительность.
— Заснула через пять минут после тебя.
— Где ночевала? — вдруг спросил Иван.
— В номере «Япония», — пояснила я. — Неуютно там, вместо душа бочка стоит. А ты хорошо отдохнул?
— Продрых до одиннадцати, — признался начальник. — С чего меня так унесло? Проснулся от звонка мамы. Сначала даже не понял, что нахожусь в Лоскутове. Может, на кухне какую-то дрянь в ужин подмешали? Голова странная, как не моя, и гудит, словно вчера я ведро виски выпил. А еще зверски есть хочется.
— Так это понятно, время-то обеденное. Что ж, хорошая котлета тебе не помешает, — посоветовала я.
— Ненавижу мясо! — вмиг вскипел босс. — Есть животных мерзко!
— В понедельник ты на моих глазах безо всяких угрызений совести слопал тушеного кролика, — зачем-то сказала я. И сделала это зря, потому что босс тут же взвился:
— Заяц не животное!
Мне следовало вспомнить об отказе Ивана Никифоровича от курения и захлопнуть рот, но меня в недобрый час потянуло спорить.
— А кто? Не птица же и не растение!
— Он тупой! — затопал ногами шеф. — Не похож на собаку! Он идиот! Из них вертеть котлеты можно, у них ума нет!!!
Мимо проходил Борцов и, услышав крики, притормозил со словами:
— Что случилось? Иван Никифорович, ты почему такой красный? Давай-ка тебе давление померяю.
Я, наплевав на все правила приличия, бесцеремонно втолкнула Ивана в кабину, вошла следом за ним и сказала Борцову:
— Все нормально, просто мы обсуждаем детали дела.
Затем сразу же нажала на кнопку с цифрой «один» и повернулась к шефу.
— Тебе надо пить успокаивающие капли.
— Я не истеричка! — огрызнулся босс.
— Конечно, нет, просто организм нервно реагирует на отказ от курева, — мирно продолжила я.
— Глупости! — продолжал шуметь шеф — Не надо мне дудеть одно и то же! Просто я зверски проголодался!
Вспомнив про коробочку с ирисками, подаренную провизором Григорием Николаевичем, я затараторила:
— Извини, не понимаю, почему мне в голову мысль о сигаретах пришла. Ты завтракал?