Любовные тайны знаменитых
Шрифт:
И все же поэт-бунтарь иногда вырывался на волю из тесных оков, и тогда рождались новые загадки и легенды.
В начале XXI в. Россию в очередной раз посетила с визитом преподаватель весьма престижного в США Леман-колледжа, специалист по социологии и экономике, философ, автор многих книг Патрисия Томпсон, настоящее имя которой – Елена Владимировна Маяковская!
Это дочь великого поэта, имевшего в Америке семью, любимую жену и маленькую дочь, к которым он постоянно рвался, но… так и не смог вырваться. И так никогда и не узнал, что у него есть внук…
Элли
В
Ее отец, Петр Зиберт, и мать, Елена Нойфельд, имели хорошее по тем временам состояние и, несмотря на то что Давлетканово лежало страшно далеко от Москвы или Санкт-Петербурга, от знаменитых университетов и Высших женских курсов, сумели дать дочери приличное образование. Когда возник вопрос, где нужно учиться Елизавете, отец решил:
– Думаю, лучшим вариантом станет школа менонитов. Они дают весьма полезные знания и значительное внимание уделяют изучению языков. Зная язык, владеешь еще одной культурой, а это всегда пригодится в жизни и даст верный кусок хлеба.
– Ты считаешь, все теперь столь ненадежно? – испытующе посмотрела на Петра жена. – Тебя напугали события пятого года? Скажи мне честно.
– Мы живем в совершенно непредсказуемой стране, – сокрушенно покачал головой Зиберт. – Вспомни историю: Разин, Пугачев и другие сотрясатели основ. Да и в мире неспокойно: внешне все благополучно, однако явно начинает попахивать большой войной.
– Значит, все может повториться? – обреченно спросила Елена. – И события способны обернуться еще худшим образом?
– Надо быть готовым ко всему, – развел руками Зиберт. – Что случится дальше, знает только Бог!
Маленькую Елизавету отдали в менонитскую школу. За время обучения девочка прекрасно овладела немецким, английским и французским языками. Со своей стороны родители старались привить ей чувство собственного достоинства и воспитать твердый характер, способный не согнуться и не сломаться при любых жизненных невзгодах.
Как и предполагал Петр Зиберт, Россия действительно стала страной непредсказуемой и ужасающе бунтарской. Добропорядочным и состоятельным немцам оказалось в ней совершенно нечего делать. Сначала началась Первая мировая, и Зиберт горестно сказал:
– Боюсь, это начало конца.
Политические и военные события развивались медленно и в то же время стремительно: в 1917 году произошла революция, и власть оказалась в руках большевиков. Впрочем, скорее это была не революция в полном смысле, а просто вооруженный переворот. Однако для семьи Зиберт-Нойфельд политические акценты не имели никакой разницы.
– Видимо, это конец, – тоскливо констатировала Елена.
– Да, – согласился с женой Петр. – Нужно срочно все обращать в деньги и уезжать из России.
– Куда?
– Как можно дальше, наверное, даже не в Европу, а может быть, попробовать за океан?
Все подробности их исхода из полыхавшей страны сейчас восстановить практически невозможно. Однако можно с уверенностью предположить:
Судя по тому, что Елизавета оказалась в Америке, ее родителям удалось совершить задуманное и они выбрались из кровавой сумятицы Гражданской войны живыми и здоровыми.
Любовь бунтаря
В Соединенные Штаты Америки русскому поэту Владимиру Маяковскому приехать удалось далеко не сразу. Он уже выступал за границей и, хотя не знал иностранных языков, имел там большой успех, но визы на въезд в США получить долгое время не мог.
Консулы Соединенных Штатов в европейских странах по неизвестным причинам упорно отказывали Маяковскому в праве въезда в свою страну. Возможно, такое положение связано с их серьезным опасением «экспорта революции» или уже начавшимися в Стране Советов политическими событиями, обусловленными непримиримой борьбой за власть между Троцким и Сталиным – заложниками и невольными участниками этой ожесточенной и кровавой свары стали многие миллионы людей.
– Лучше всего попробовать через Мексику, – посоветовали Владимиру Владимировичу знакомые дипломаты, хорошо владевшие обстановкой за рубежом.
– Тут настаивают, что я непременно должен приехать на открытие Амторга, – признался Маяковский.
Тогда дипломатических отношений с Американскими Соединенными Штатами у СССР еще не существовало, но уже открывалась торгово-консульская организация для осуществления сделок с заокеанскими бизнесменами. Там предусматривался очень большой штат сотрудников, и Маяковского хотели видеть в США все работники советского Амторга.
Впрочем, многие эксперты авторитетно утверждают, что существовали и совершенно иные, некие тайные пружины, заставлявшие Владимира Владимировича настойчиво добиваться американской визы. Однако наш рассказ не о тайнах политики или разведки, а о страстной любви поэта, о его семье, навсегда оставшейся за рубежом.
Визу в Мексике Маяковскому действительно наконец-то удалось получить у американского консула, и после ряда очень интересных встреч в Мехико великий бунтарь и поэт выехал в Соединенные Штаты.
Конечно же Маяковский очутился в «Большом яблоке», как американцы привыкли на своем жаргоне именовать пестрый и разноязыкий Нью-Йорк. Именно там располагался Амторг, где поэта приняли с восторгом. Шел 1925 год, в Америке тогда жили многие русские эмигранты, в том числе из среды творческой интеллигенции. Поэта пригласили на званый вечер на Манхэттене. Он согласился и пришел.
По рассказам очевидцев и воспоминаниям Патрисии Томпсон – дочери Елизоветы Петровны, пересказывавшей воспоминания матери, – именно на этом вечере и произошла первая встреча поэта с его любовью.