Любовный огонь
Шрифт:
Уныние и тоска снедали Бренну. Что ей делать? Но что она может? Отсюда не сбежишь и не спасешься от обид и душевных мук. И каждый раз, как Кейн потянется к ней, тело предательски отзовется на ласку…
Погруженная в невеселые мысли, Бренна совершенно не замечала, что в нескольких шагах от нее трое угрюмых матросов драят палубу пемзой. Плотник Фелан был у них за главного и хриплым голосом выкрикивал приказания. Случайно обернувшись, она перехватила его жадный взгляд, словно у нищего перед обильно накрытым столом. Наверное, ей действительно
– Берегись, Бренна, солнце немилосердно печет, – заметил Кейн.
Он, как обычно, был в синем сюртуке – большие мокрые полукружия под мышками выдавали, ему неудобно в этом строгом костюме. Он нес корабельный журнал и казался необычайно рассеянным.
– На тебе даже шляпки нет.
– Шляпки? В ней очень жарко, – запротестовала она.
– Если будешь стоять с непокрытой головой, лицо так сильно обгорит, что потом будешь долго мучиться. Солнечные ожоги – вещь весьма неприятная. Пойди вниз и надень что-нибудь на голову.
– Хорошо, – вздохнула Бренна, с тоской представляя ад, царивший в каюте.
– Чего же ты ждешь? Спустись за шляпкой.
– Есть, сэр.
Покраснев от раздражения, девушка поспешила вниз, чувствуя устремленные на нее взгляды матросов. Наверное, они подслушивали. Бренна сжалась от унижения, но, пытаясь успокоиться, твердила себе, что во всем виноват штиль – это он так действует на нервы. Люди жаловалась, что их порций воды чересчур скудны; и едва передвигали ноги. Даже Кейн накричал на кока из-за подгоревшего рагу.
Она открыла дверь, и удушливая волна спертого воздуха едва не свалила ее с ног. Бренна все-таки нашла в себе мужество войти и стала лениво рыться в ящике комода, отведенного ей Кейном. Поношенная шляпка, купленная Аркадией, очевидно, принадлежала жене богатого плантатора. Белая тонкая соломка, украшенная кружевами, перьями и лентами, казалась слишком аляповатой и была удивительно не к месту на борту судна. Бренна схватила ее и небрежно напялила на голову. В каюте не было большого зеркала, и, кроме того, ей не терпелось снова выбраться на воздух.
Девушка вышла в коридор, завязывая на ходу ленты шляпки. К ее удивлению, навстречу кто-то спускался. Бренне пришлось прижаться к стене в ожидании, пока неизвестный пройдет.
– Будь я проклят, если это не женушка капитана! – преувеличенно почтительно воскликнул Фелан, загородив ей дорогу. Капли пота блестели в щетине, от насквозь промокшей нанковой рубашки исходил кисловато-едкий запах.
– Прошу вас, позвольте мне пройти.
– С чего бы это? – Он растянул губы в зловещей улыбке, и Бренна заметила, что в черном провале рта почти нет зубов.
– Потому что я требую.
Но Фелан снова ухмыльнулся:
– Интересно, в каком кабаке он подобрал вас, леди?
– Я ничего не знаю ни о каком кабаке! И, пожалуйста, подвиньтесь,
– А мне кажется, я где-то видел вас раньше, дамочка.
– Вряд ли.
– Память на лица у меня что надо! Особенно такое, как ваше, – молочко с медом! – Он подвинулся ближе, обдавая ее чесночной вонью. – Посмотрим, прав ли я. Припоминаю улицу у самой пристани… и маленькую шлюшку в голубом платье. Она бежала и оглядывалась, словно опасалась чего-то! Задрала нос и, даже не ответила, когда джентльмен к ней обратился со всей вежливостью!
– Нет, нет, вы ошибаетесь, – настаивала Бренна, съежившись от ужаса. Она действительно надела легкое голубое платье в тот день, когда забрела в Болото! Неужели Фелан заметил ее там?
Девушка прижалась к противоположной переборке.
– Пожалуйста, я…
– Слишком уж ты спесива для потаскухи, которая зарабатывает себе на жизнь, раздвигая ноги перед первым встречным! И где только капитану удалось тебя подцепить?
– Он вовсе не «подцепил» меня, как вы изволили выразиться. И я… я не из таких женщин!
– Меня не проведешь, малышка! Неудивительно, что хозяин готов не слезать с тебя день и ночь – с такими-то шарами! Хорошо бы пощупать! На его месте я делал бы то же самое!
С потрескавшихся губ летели капельки слюны. От него смердело так, что Бренну затошнило.
Отступать было некуда. Девушка неожиданно для Фелана толкнула его в грудь с такой силой, что тот пошатнулся. Она пробежала мимо и, взлетев по трапу на палубу, поспешила к Кейну, пытаясь унять дрожь в ногах.
– Что это с тобой? – холодно осведомился он. – У тебя такой вид, словно вот-вот упадешь в обморок.
– Н-ничего, – пробормотала она. – П-просто какой-то матрос так странно глядел на меня. Я испугалась.
– Неудивительно! Ты непрерывно фланируешь перед ними! Чудо еще, что они способны противиться искушению! Кто-нибудь коснулся тебя?
– Нет… нет…
Она смертельно боялась Фелана, но еще больше ее пугала мысль о том, что его подвергнут наказанию у нее на глазах.
– Не ври! Значит, ты защищаешь кого-то, сучка!
Бренна никогда не видела Кейна в такой ярости. Он побелел, губы растянулись в хищном оскале. – Отныне будешь сидеть в каюте, как бы жарко там ни было. Может, это убедит, тебя принимать всерьез мои советы.
И прежде чем Бренна успела возразить, Кейн повернулся к ней спиной. Девушка оцепенела. Неужели он в самом деле верит, будто она выставляет себя напоказ перед мужчинами?
Она представила ледяную пустоту его взгляда, губы, искривленные в злобной усмешке. Возможно, именно с этим выражением он убивал Ульрика Ринна.
Бренна прерывисто вздохнула и поспешила вниз.
– Ваш ужин, сэр.
Джемми с трудом втащил поднос с ямсом, гороховым супом, тушеными цыплятами, чаем и кексом. За последние дни мальчик, казалось, еще больше похудел и стал ниже ростом. Лицо по-прежнему полыхало жаром.