Любовный треугольник
Шрифт:
Благо, родители на тот момент уже начали обсуждать наше с Давидом замужество. Оно еще не было решенным до конца. Просто разговоры, как хорошо было бы, если бы их дети поженились. Для них это были разговоры, а я ждала… Ждала, когда же случится то, что мама обещала мне с детства. Я всегда представляла себя только с Давидом. Никого другого даже не рассматривала.
Отец соврал тогда Геворгу на свой страх и риск. Сказал, что я уже обещана Давиду, но тот не поверил, потребовал доказательств. Помню, как я проплакала всю ночь, понимая, что, если Давид себе за это время нашёл
На утро она связалась с Даниелянами, рассказала им о Геворге. Всего разговора я не слышала, потому что она ушла в комнату, но они как-то решили ситуацию, и уже через неделю все в селе знали, что мы с Давидом поженимся.
Конечно, Геворг был очень зол. Пригрозил им лишить их работы, если вдруг окажется, что меня только - только сосватали, а не давно.
Давид об этом не знает до сих пор. Ему дядя Тигран сказал, что просто так надо. Ему выбрали невесту, и он должен на мне жениться.
Давид же для меня стал не только тем, о ком я мечтала с детства, а и моим спасителем в прямом смысле слова.
А теперь вот… Я даже не знаю, как и быть.
Никогда и мысли не допускала, что он способен пойти против матери с отцом и так с ними поступить.
24 Ани
– У Мариам с Демьяном свадьба через неделю. Парней оставим моим родителям на время, пока съездим на празднование.
Так и замираю с машинкой в руке, которую собиралась положить в мешок для игрушек.
Оборачиваюсь и растерянно смотрю на мужа, который только пришёл после работы.
Мальчишки давно спят. На часах десять. Последние дни он приходит уже затемно. Ужинает, принимаете душ и ложится спать.
– Ты правда решил поехать?
– во все глаза наблюдаю за тем, как он вскидывает бровь и запрокидывает назад голову.
Привычка, демонстрирующая его несогласие или любые отрицательные эмоции.
Раньше я замечала, как он делал так в разговоре с другими, а теперь вот всё чаще стал и со мной.
– Что за вопрос, Ани? Мариам моя сестра. Конечно, я поеду на её свадьбу. И ты тоже.
– Давид, - стараюсь звучать уверенно, но не агрессивно, хотя сейчас именно так себя и ощущаю, - я не понимаю тебя. Разве ты не видишь, как твоим родителям плохо от того, что произошло?
– Им плохо от того, что они не в состоянии поддержать свою дочь, - категорично отрезает он, - а не от того, что она ушла.
– Нет, именно от того, - восклицаю я, и тут же понижаю тон, - твоя мама… - произношу намного тише, - Она очень тяжело переживает уход Мариам. Ты не хочешь замечать, но ей больно. Когда так поступает собственный ребёнок, это ужасно. Представь, если Арсен или Гор так однажды придут к тебе и скажут, что уходят от нас из-за того, что влюбились.
– Познакомлюсь с их избранницами.
Мои глаза в ужасе округляются.
– Даже если они будут не армянками?
– Мне плевать кем они будут. Хоть китаянками. Если сыновья будут счастливы с ними, я благословлю их.
– Как ты можешь так говорить?
– непонимающе верчу головой, не узнавая мужа.
– Давид! А как же кровь?
– А что кровь? Грязнее станет от того, что они родят не чистого армянина?
– глаза мужа сощуриваются и опасно блестят, - Скажи, Ани, ты сама-то примешь любую избранницу сыновей?
– Нет! То есть… Да, - от волнения у меня начинают трястись руки. Я не понимаю его. Смотрю на него, а перед глазами будто чужой человек.
– Давид, речь не о них. Речь о Мариам. И я… Прости, но я не хочу присутствовать у неё на свадьбе.
Чувствую, как гореть начинаю, потому что впервые между мной и Давидом настолько сильное разногласие.
– Не хочешь… - повторяет он медленно, будто сам для себя.
– Не хочу. Это как предать твоих родителей. Я не могу так с ними поступить. Они не простят. Да и моя мама тоже не поймёт. Она до сих пор поверить не может в происходящее.
Мне кажется, у меня поднимается температура. Хочется приложить ладони к щекам, чтобы остудить их. Мне не нравится, как Давид смотрит на меня. Не нравится то, что наши мнения расходятся. Но если в чем-то я могла молчать раньше, то в этом не могу. Мне совесть не позволит уехать и веселиться на свадьбе Мариам. Свадьбе, которой все не рады.
– Что ж… Я не заставляю. Оставайся дома.
Развернувшись, Давид уходит вверх по ступеням, а у меня сердце из груди выпрыгивает. Неправильно я поступаю. Знаю, что неправильно. Мама всегда учила, что жена должна во всем соглашаться с мужем, но в этом я просто не способна это сделать.
И тем не менее догоняю его и негромко, чтобы не разбудить мальчишек, спрашиваю:
– Ты будешь ужинать?
– Нет.
Прикусив щеку, смотрю как его спина скрывается в нашей спальне. В горле дерет, обидно до жути. Я не хочу, чтобы он злился на меня. Не хочу, не выношу этого.
Несколько раз моргаю, чтобы избавиться от собравшихся в глазах слез, а потом возвращаюсь в зал, чтобы закончить убирать игрушки.
На следующий день звоню Лусине….
– Ты с ума сошла?
– с ходу ругает она меня повышенным тоном, - Даже не вздумай отпускать его одного!
От непонимания не знаю куда себя деть.
– Но почему? Разве вы хотели бы, чтобы мы присутствовали на их свадьбе?
– Я бы хотела, чтобы этой свадьбы вообще не было. Но раз уж так сложились обстоятельства, и Давид туда едет, то ты тоже обязана быть с ним.
– Но я не хочу. Танцевать, смотреть в их счастливые лица, и знать, как вы тут страдаете…
– Мы уже взрослые, Ани. Ничего с нами не будет. Раз эта девчонка выбрала того мерзавца, то это её выбор и ей с ним мучиться. А я вычеркнула её из сердца. Нет больше у меня дочери. А вот сын, несмотря ни на что, ещё есть. И у него есть законная жена, которая обязана быть с ним.