Любовный треугольник

Савицкая Элла

Махнув телефоном, разворачивается и уходит, а я стою и пялюсь ей в след, пытаясь избавиться от чертового наваждения.

26 Давид

Торжество длится вот уже три часа. Некоторые гости, дождавшись торта, начали постепенно расходиться, и только самые стойкие все еще танцуют или пьют. А то и совмещают эти два занятия.

– Я немного устала, - говорит Ани, погладив мою руку, - Может поедем уже?

– Езжай, если устала. Я ещё побуду.

– Сама?

– Я тебе такси вызову.

Мы остановились в доме родителей.

Отец приехал неделю назад, потому что ресторан на долго оставлять не хотел, а мы остановились у него. Мать решила временно пожить в Ереване. Не хочет сюда больше возвращаться. Наверное, так действительно будет лучше…

– Нет, я без тебя не поеду, - качнув головой, Ани снова берет мобильный, и я краем глаза замечаю, как открывает чат с моей матерью.

В переписке фотографии со свадьбы.

Спрашивать для чего она их шлет – не пытаюсь. Вероятно, мать попросила. Уверен, она хоть и делает вид, что вычеркнула из жизни дочь, а все же тоскует по ней. И таким образом пытается хотя бы как-то узнать, как проходит день её свадьбы.

Ненароком снова нахожу Осипову, болтающую о чем-то с Мариам и встаю со стола.

– Пойду покурю.

– Хорошо, - доносится мне в спину.

Прохожу по залу, миную коридор и выхожу на специально отведенную для курения террасу. Беру, оставленную здесь мною ранее пачку и подкуриваю сигарету.

Сегодня Оля ни разу не курила. Не видел, чтобы она выходила из зала. Только когда позвонили ей, и с Мариам в уборную.

Бросила?

Какая мне, к черту, разница?

Глубоко затянувшись, выпускаю дым в воздух и опираюсь локтями на ограждение.

– Так и думал, что ты здесь, - звучит сзади голос друга.

Не оборачиваюсь. Дожидаюсь, пока Демьян встанет рядом и тоже закурит.

– Ты как? – спрашивает, толкая меня плечом.

– Нормально. А что?

– Мари боялась, что твои родители не простят тебе того, что ты сделал, - выдыхает серое облако, как и я, опираясь на баллюстраду.

– Всё в порядке, я уже сказал ей. У неё новая жизнь, пусть будет счастлива и старается не думать об этом.

Демьян с пол минуты молчит.

– Ей тяжело. Хоть она и не показывает, но я вижу, как ей все ещё больно, - произносит негромко, - стать изгоем в собственной семье – не знаю, что может быть хуже.

– Будь рядом, - скашиваю на него взгляд, - она свыкнется.

Кивнув, он снова тянет внутрь себя дым, а потом произносит на выдохе:

– А ты свыкся?

– Ты о чём?

На миг задумавшись, он тушит толком не начатую сигарету, и полностью поворачивается ко мне туловищем. Сталкиваемся взглядами. Смотрит так, будто раздумывает над чем-то, а я вопросительно заламываю бровь.

– Слушай, - наконец произносит, - я, наверное, не должен тебе говорить. Но и молчать не могу. Ты все-таки мой друг. Думаю, имеешь право знать.

Сощуриваюсь с подозрением.

– Только не говори, что Мариам уже беременна… Ей доучиться надо как минимум…

– Нет, - усмехается, качнув головой, - дело не в Мари. – обхватив ограждение пальцами, задумчиво стучит по нему большим. – Это касается Оли.

– И что с ней?

Если сейчас снова начнёт меня лечить, что я не должен был к ней соваться в прошлый

раз, я не посмотрю, что сегодня день его свадьбы и подчищу ему рожу.

– Она после приезда Мариам, к нам в гости приезжала, - произносит вместо ожидаемой прочистки мозга, - Они на кухне болтали, а я у себя работал. Вышел спустя какое-то время, хотел себе кофе сварить, и случайно услышал их разговор….

– И?

– Это правда, что ты три года назад хотел отказаться от женитьбы на Ани и остаться с Олей?

По мне словно разряд в двести двадцать вольт проходит. Сигарета в пальцах ломается, резко выпрямляюсь.

– Это она Мариам рассказала? – выплевываю со злостью.

– Не быкуй, - рявкает Демьян, - послушай сначала. И ответь.

Искривляю губы в желчной усмешке.

– Хотел.

– А она сказала, что не надо ей это?

Новая порция электричества прошибает до самых костей. Не отвечаю. Молча пепелю его взглядом, потому что внутри все искрить начинает.

– Дав, она соврала тебе.

– Чего?

– Блядь, я всё думал как ты мог уехать после всего, что между вами было…

– Ты о чем, Дем?

– Соврала она, говорю… тогда… - выдохнув, он проводит пятерней по волосам, будто пытается собраться, - в общем, тогда Лусине к ней приехала и.. я толком не понял как, но она как-то сделала так, чтобы Оля услышала их разговор с Тиграном о том, как он с его семьей отвернулся от его сестры. Лейлы кажется. Потому что она ушла к поляку.

Хмурюсь, силясь переварить информацию.

– Не понимаю… Мать знала о нас с Олей?

– Выходит, что да. Так вот она ей в красках объяснила, что будет с тобой, если ты выберешь её. Как и мне когда-то объяснила…

– Тебе?

– Да. Три года назад, когда я хотел быть с Мариам, твоя мать пришла ко мне и сказала держаться подальше. Объяснила, что будет, если она останется со мной. А я сосунок еще был. Двадцать три года. Что я мог дать Мари в её восемнадцать лет? Сам на ногах не стоял и забирать её из семьи было бы кощунственно. А когда Оля рассказала ей это, я знаешь, что понял? Если бы ты тогда ушёл, Мариам бы сразу твои родители увезли в Ереван и выдали замуж. А она бы и не противилась. Потому что твой пример ей бы раз и навсегда отбил желание бороться за себя. Её бы просто сломали… И то, что сделала Оля… она не просто не дала тебе пережить всё то, что сейчас переживает Мариам, она по сути – спасла и её, сама того не зная.

Время застывает, воздух тяжелыми клубами застревает в носоглотке.

Фон начинает плыть, в ушах нарастает звон.

Меня дезориентирует, как бывает в случае громкого взрыва рядом. Грудь прихватывает, сердце бьётся гулко и часто. Вдохнуть получается с трудом.

Понять ничего не могу…

– Это Оля сказала? – выдаю заторможено.

– Да. Я долго думал говорить тебе или нет. У тебя семья, и я понимаю, что она соврала тогда… но сегодня, когда увидел вас танцующими, понял, что не могу молчать. Она бы сама тебе никогда не призналась. Испугалась она тогда. Сейчас я её понимаю. Я тоже в прошлом не смог бороться. А она девчонка совсем была. Если меня до жути испугала мысль оставить Мариам без семьи, то я даже не представляю, что чувствовала она…