Любовный треугольник
Шрифт:
– Но…
– Никаких но! Ты жена, Ани. Я надеюсь, ты не высказала ему своего мнения?
Мнусь, нервно комкая скатерть на кухне.
– Высказала…
– Глупая! – шипит Лусине, - Зачем? Кому лучше этим сделала? Только с мужем отношения портишь и настраиваешь его против себя, - глотаю слезы обиды, впервые слыша такой её тон в свой адрес, - жена должна быть мудрой и хитрой! Если тебе что-то не нравится, нужно постараться переубедить, но так, чтобы он подумал, что это его решение. Ни в коем случае, не высказывать свое мнение прямо. Он же тебя из-за сестры презирать станет. Ты же видишь,
– А я его жена, - шепчу тихо.
– Вот именно. Поэтому ты наденешь лучшее платье и сделаешь вид, что полностью его поддерживаешь. Ты ведь не хочешь, чтобы ваши отношения испортились?
Хмурюсь, вспоминая его вчерашний покрытый коркой льда взгляд. Желудок неприятно стягивает, когда я вдруг представляю, что он теперь всегда так будет на меня смотреть.
Не с уважением, как раньше, не с теплом… А вот так. Будто я никто…
– Нет, не хочу, - в ужасе мотаю головой.
– Вот и умница. И запомни, Ани, ты должна быть самой красивой на этой свадьбе. Чтобы у него и мысли не было смотреть на кого-то другого.
– На кого..?
– Да хоть на кого.
Закончив разговор, я утыкаюсь взглядом в скатерть. С одной стороны, я жутко не хочу ехать. А с другой, что если Лусине права? Что, если Мариам настолько дорога Давиду, что он не простит мне, если я не поеду и наш отношения навсегда станут другими?
От накатившей паники у меня вдоль позвоночника ползёт колючий мороз. Я не хочу такого. Слишком часто видела, как живут пары, в которых муж и жена друг друга не любят. Это ужасно. Постоянные ссоры, ругань. Я с ума сойду, если мы дойдём до такого.
Еле дожидаюсь вечера.
Когда Давид приезжает, накрываю ему на стол, и пока он садится, усаживаюсь напротив.
От волнения потряхивает, внутри всё дрожит.
– Давид, я подумала над нашим вчерашним разговором, - на то, чтобы сказать все это, у меня уходят почти все силы.
– И?
Накалывая на вилку мясо, муж обдаёт меня этим страшным холодным взглядом, от которого у меня мурашки всю кожу покрывают.
– Я была неправа. Мариам твоя сестра. Я принимаю её выбор. И очень хочу поехать с тобой и разделить с ней этот день.
Запрокинув голову назад, хмыкает. Даже жевать перестает, несколько секунд раздумывая над моими словами.
А для меня они тянутся, как вечность…
– Что ж, я рад.
И все… Это все, что он мне говорит. Молча доедает ужин, и отправляется в спальню.
Я же липким потом покрываюсь. Мелкая дрожь охватывает тело, паника распространяется по венам.
Бросив всю посуду в мойку, отправляюсь следом за Давидом.
Он как раз принимает душ, поэтому мне приходится нервно вытаптывать пол в ожидании его. Чувство просто отвратительное. Я будто букашкой ненужной себя почувствовала вдруг. Вместо привычного тёплого взгляда получила этот уничижительный и абсолютно безличный…
Переодеваюсь в ночнушку, так как перед приездом Давида наспех приняла душ и ложусь в постель.
Когда он входит в спальню и выключает свет, я уже напоминаю себе электрический шар.
Кровать пружинит под его весом, Давид укрывается.
– Спокойной ночи, - произносит ровно, и тут я не выдерживаю.
Осторожно подвигаюсь к нему
– Прости меня, - шепчу искренне, гладя крепкое предплечье, - я не должна была так себя вести. Целый день думала сегодня и поняла, что, если бы у меня была сестра, и она так поступила, я бы тоже поддержала её, - от собственного вранья во рту горечь растекается. Никогда в жизни я бы не пошла против родителей. Но Давиду этого знать не надо. Благо у меня нет сестры и делать такой ужасный выбор не придётся, - мне жаль, что я так резко вчера высказалась. Я была неправа.
Чувствую, как мужское тело напрягается под моими пальцами.
Давид будто снова думает, но слишком долго. Поэтому я делаю то, что он любит. Веду пальцами вниз по его руке и перетекаю ими на подкаченный живот.
– Ты простишь меня?
– царапаю короткими ногтями жёсткие волоски и провожу по кроме резинки трусов.
– Давид?
Секунда, две… Шумно выдыхает.
– Да.
– У нас все нормально?
Перемещаю руку и мягко давлю ему на плечо, вынуждая повернуться ко мне лицом.
Мне нужно удостовериться. Я же с ума сойду…
Давид оборачивается и кивает.
– Все в порядке, Ани. Хорошо, что ты посмотрела на ситуацию со всех сторон.
Тянусь к его губам и отчаянно прижимаюсь к ним.
– Поедем вместе, - шепчу, снова гладя его руку и живот. И хоть мысль о том, чтобы оставить сыновей на несколько дней приводит меня в ужас, я готова пойти на это, - Мариам заслуживает счастья.
Обвожу его губы языком, стараясь добиться ответа. И едва не плачу от счастья, когда он таки отвечает. Коротко сталкивается своим языком с моим. Опускаю руку ниже его пупка, давая прямой намёк, но Давид вдруг перехватывает меня за запястье и отводит руку в сторону.
– Я устал сегодня.
– Мы можем быстро…
– Не нужно. Давай спать, мне вставать рано.
– А потом отворачивается и укрывается своим одеялом.
– Спокойной ночи, Ани.
25 Давид
Демьян явно не пожалел денег на свадьбу. Один из самых дорогих банкетных залов кишит сотней гостей. Я знаю из них единицы – это его родители, Саня, пара наших бывших одногруппников и… всё.
Со стороны Мариам только мы с Ани и Оля.
Осипова сидит за одним столом с новобрачными, потому что выступает в роли дружки сестры. Красивая такая, что у меня дыхание спирает. Длинные светлые волосы распущены и переброшены на одно плечо, обнажая тонкую шею. Глаза ярко выделены серым макияжем, а губы едва тронуты прозрачным блеском.
На ней платье до колен золотистого цвета, держащееся на груди.
Жадно скольжу глазами по идеальным ключицам, медленно потягивая коньяк, и как зацикленный повторяю про себя слова Мариам, сказанные в доме родителей «Оля всё ещё тебя любит».
Любит… а любила ли она вообще хоть когда-нибудь? Сколько раз я задавал себе этот вопрос, но ответа так и не нашёл…
Перевожу взгляд на рядом сидящую Ани, ковыряющуюся в телефоне. Настроение у неё не самое приподнятое с самого утра. Она и Демьяна с Мариам очень скупо поздравила. Раньше с моей сестрой могла часами трепаться, а сегодня – будто с чужим человеком себя вела.